Зюзя
Шрифт:
— Зачем? — тоненький голосок собаки из Бубликовой стаи звучал почти любопытно.
— Зачем… Для памяти. Здесь люди изображены в те времена, когда были молодыми. Прошли годы, они постарели. И когда им становилось грустно, они смотрели на себя, молодых, и вспоминали всё то хорошее, что с ними происходило.
— Других изображение можно?
— Конечно. Не обязательно свой портрет — так называется это изображение, вешать. Можно и тех, кто тебе дорог, или кого ты любишь и хочешь помнить.
— Помнить…
Я присел рядом с ней.
— Я не смогу тебе сделать такой, — моя рука гладила её по холке. Надеюсь, успокаивающе. — попробуй вместо портрета найти какую-нибудь вещь своего друга и в те дни, когда тебе будет грустно, просто приди к ней и вспомни о нём. И сразу станет легче. Память живёт не в вещи, а в тебе, в твоём сердце.
Рося стояла, понуро опустив голову. Жалко её, и помочь ничем нельзя… Такие раны только время залечивает, да и то не до конца.
— Не дёргаемся! — я подхватил собачку на руки и вынес из дома. Вернулся за Зюзей.
— Тот волк говорить, что когда ты умирать, я приходить в их Место. Он радоваться и ждать. Но я не хочу, живой лучше память.
— Спасибо, подруга, — искренне ответил я, с усилием поднимая на руки не самую лёгкую четвероногую на свете. Мне тоже лучше с тобой, чем одному. А куда это он тебя звал? Я ничего не слышал.
— Он говорить только для я. Его Место… — и тут я увидел. Склизкая, серо-зелёная, массивная колонна, стоящая среди деревьев. Вторым образом был вид издалека: из зелёной массы леса ввысь стремилось что-то иглообразное, очень высокое, с лёгким свечением в верхней точке, уходящим в облака.
Слизень… Образ точно соответствовал полученному от полковника описанию… Это многое объясняет… И здоровых щенков, и быстрое восприятие… Но оставался ещё один вопрос:
— Зюзя, а почему он тебе это рассказал?
— Он говорить — я ему нравится и очень красивая, — в её голосе определённо слышались женское кокетство вперемешку с лёгкой небрежностью роковой красавицы, разбившей тысячи мужских сердец.
— Волк прав, ты самая лучшая, — подыграл собачьему тщеславию я, впрочем, особо не покривив душой, и поставил добермана на крыльцо. — Не надо ходить в дома без необходимости — лапы порежете. Зюзя, объясни это ей, — кивком указал на с интересом слушавшую нас собачку.
К сожалению, ничего полезного в этой деревеньке, как и в следующей, найти не удалось. Все продукты и хоть что-то мало-мальски ценное было вывезено. Готов поспорить, что мародёрскими командами из гарнизона. Если с едой проблем у меня пока не было, то ситуация с патронами требовала немедленного решения. Вечером, расположившись на ночлег в старом сарае, я опять рассказывал. Сегодня остановились на «Аленьком цветочке». Обе ушастые слушали меня с интересом, не перебивая, причём доберман, по своему обыкновению, лежала, привалившись к моему боку, а Рося напротив, метрах в двух, по лисьи навострив
Когда совсем уже засыпал, неожиданно кто-то мягко тронул меня за ногу. Я вскинулся — это оказалась маленькая охотница, решившая тоже улечься рядом со мной и свернувшаяся калачиком под моим другим боком. Гнать не стал, вот только спать пришлось по стойке «смирно» — жалко было будить разумных своей вознёй.
Весь следующий день опять шли, делая привалы на отдых. Отсутствие каких-либо событий несказанно радовало, внося покой и умиротворение. Про покойного послушника больше не говорили, однако я чувствовал, что наша провожатая о нём думает. Слишком грустной выглядела она, слишком грустной…
К вечеру, когда солнце ещё не зашло, но уже начало свой стремительный спуск к горизонту, ко мне неожиданно подбежала доберман и сообщила:
— Она, — мордочка Роси, — слышать дым, шум люди. Далеко.
— Как далеко, где?! — тут же насторожился я.
В этот момент подбежала наша проводница, тяжело дыша и поджав уши. Именно она мне и ответила. Не словами, мыслеобразом.
… Среди деревьев стоял паровоз. Самый обычный, шумный, с тендером и трубой. Возле него, вдоль насыпи, суетились люди…
Пробрало до печёнки…
– Разумные с ними есть?
— Нет.
Долго думать не стал.
— Рося, ты можешь незаметно приблизиться к ним, всё рассмотреть и послушать, о чём говорят эти люди?
Утвердительно потявкивание в ответ, проводница мгновенно растворилась в кустах.
— Зюзя, нет! — резко остановил я добермана, направившуюся вслед за подругой. — Не ходи туда, пожалуйста… Тебя заметят, а её нет, она маленькая. Останься со мной, тут. Так будет лучше.
Ушастая хоть и была очень недовольна, однако послушалась, никуда не пошла, демонстративно улёгшись ко мне задом и игнорируя все мои попытки помириться. Минут через сорок вернулась из разведки разумная. Без прелюдий она начала в меня кидать картинки, словно MMSки с мобилки на мобилку.
… Вот паровоз, вонючий самыми странными, неизвестными запахами; горячий… Спереди прицеплена платформа, на которой, зафиксированная среди унифицированных серо-зелёных ящиков хитроумными амортизационными растяжками, стояла… пушка?! Точно, пушка. Похожа на Д-20, однако собачьи глаза из-за низкого роста их владелицы половину тонкостей не видят.
… На платформе люди, громко говорят, однако я их не слышу… А за пушкой? Фигасе… Миномёт, смахивает на «Поднос», хотя и не уверен — видно плохо… Да кто же это?!
… Позади паровоза товарный вагон, пустой и открытый. И тоже воняет…
На этом всё.
— Услышать что-нибудь получилось? — мало на что надеясь, спросил я. Ответила доберман:
— Да. Она много слышать, но мало понимать. Все много смеяться, говорить непонятные ей слова.
— Ну хоть что-то разобрать в этих «непонятных словах» удалось?!