Зюзя
Шрифт:
Паровоз чихал, скрипел своими железными внутренностями, изрыгал клубы пара, мощно свистел стравливаемым воздухом, но с места и не подумал сдвинуться.
Василий Васильевич, поминутно поминая чью-то мать, носился вдоль и поперёк, стучал, смазывал, подтягивал, таскал воду из пруда и фильтровал её через несколько тряпок, приговаривая: «Щас, Щас поедем…».
На резонный вопрос Коробова: «Какого…?», и под заинтересованными взглядами остальных дед пояснял:
— Его же гоняли и в хвост, и в гриву, а следить — шиш! Так-то он хороший; даже в таком,
Тронулись мы лишь ближе к вечеру злые, усталые от ожидания.
… Платформа медленно тащилась, содрогаясь всем своим железным телом от вибраций, идущих от усталого паровоза. Я полулежал, прислонившись спиной к ящикам со снарядами и рассеяно поглаживал привалившуюся с боку спутницу по холке. Делать было решительно нечего, кроме как смотреть на однообразный пейзаж вдоль дороги. Неожиданно ко мне подсел полковник. Вот уж кого не ждал! Теперь от меня ему что нужно, такому… липучему человеку!
— Витя, всё дуешься за прошлое?
— Нет, — отрицательно покачал головой я. — Обидками не страдаю.
— Да ладно заливать! Я же не идиот, сам прекрасно понимаю, что любить тебе меня не за что. Расшаркиваться и просить прощения не буду, так было нужно поступить в те дни. Понимаешь?
— Тогда зачем подошли? Сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться?
Он рассмеялся:
— Попозже к этому вернёмся. Нет, просто хотел, чтобы между нами недосказанности не было. Не комфортно мне как-то на тебя, хмурого, смотреть. Решил прояснить.
— Что же, Максим Иванович, прояснили. Зла на вас не держу, но те годы из памяти тоже не выброшу.
Коробов долго молчал, глядя на проползающие мимо нас деревья, а потом решил продолжить разговор:
— Хорошо… Будем считать, что отношения между нами стабильно нейтральные… Предлагаю для повышения градуса доверия просто побеседовать, так сказать, время скоротать.
В подтверждение своих намерений он достал откуда-то сбоку термос, свинтил крышку, одновременно бывшую и кружкой, и вопросительно посмотрел на меня.
— Если не спиртное, то давайте, — пожал плечами я и достал свою тару из вещмешка. Посижу, послушаю, всё не так скучно будет.
Мы выпили горячего, тягучего травяного отвара на меду. Офицер разлил по второй, удовлетворённо крякнул, пригубив, и предложил:
— Послушай, я не знаю, о чём говорить с тобой, если честно… Вроде бы и бок о бок долго пробыли, а тему подобрать не могу. Давай так — ты спрашиваешь, я отвечаю, и наоборот. Есть же у тебя вопросы ко мне? Не может не быть! Так что давай, ты первый…
Я призадумался. В голове одновременно вертелись тысячи вопросов и ни одного конкретно. Потому решил начать с самого главного, пусть и невнятно
— Максим Иванович, а что вообще за хрень в мире происходит? Откуда она взялась? Зачем?
Полковник пожевал губами, как-то весь ссутулился, постарел.
— Ну ты загадки задаёшь, Витя… Кто я такой, чтобы такие вещи знать? Хотя… У меня нет ответов, зато есть вопросы. Давай я тебе их вывалю, если не боишься, а ты уже потом сам решишь, как с этим дерьмом жить. Но предупреждаю сразу — это будут только мои домыслы. Истину, думаю, знают человек десять от силы на этой планете, но они ничего никому никогда не расскажут.
— Валяйте, лучше ваши домыслы, чем пробелы.
— Ну хорошо, начнём с начала. Ты помнишь, как всё началось? Как на небе корабли этих… со звёзд появились?
Как же! Забудешь такое! Я согласно кивнул головой.
— Помню. Здоровенные фиолетовые облака, через которые иногда проглядывали какие-то малые части их леталок.
— Правильно. Я знаю, что их было не менее пяти по всей планете. А теперь внимание, вопрос! — если они решили дать тварям разум, зачем об этом было объявлять? С какой целью? Не могли же они такой номер наобум отмочить — наверняка знали, что резня начнётся. Но, тем не менее, сделали. Что нам это говорит?
— Понятия не имею.
— Правильно. Теперь второй вопрос! К чему была эта показуха в небесах? Зачем с людьми контактировать, если на них это никак не отразилось? Уверен, что ты тоже в те дни удивлялся несуразности происходящего.
А ведь и верно, было такое! В бригаде по вечерам ещё ржали на эту тему: «Не зверям мозги надо было давать, а чиновникам!». Между тем полковник продолжал:
— Теперь смотри, — он отогнул палец. — Почему с тварями никто сразу не стал договариваться и искать компромиссы? Почему не отменили охоту?
— Стоп, Максим Иванович! Как с тварями можно было договариваться, если резня начиналась уже. И как? Их не понимал никто!
— Может, ты в этом моменте и прав… Но попробовать ведь стоило! А на это все забили, иначе бы сразу запретили всяким беспокойным по природе с оружием бегать и охотиться на что ни попадя. Продолжим!
Почему с таким усердием избавлялись от оружия, хотя ни одно государство в здравом уме и трезвой памяти такую глупость в жизни не сделает? Раздали бы людям, от тварей отбиваться. Нет, сознательно под нас вымирание подгоняли.
Почему не произошло ни одной крупной техногенной катастрофы? Да что там катастрофы — ни одной войны, кроме шедших на тот момент, не вспыхнуло! Ни экспансий, ни обмена ядерными ударами в стиле «Мёртвая рука», ни-че-го. Так не бывает!
Дальше поехали, — он промочил подстывшим напитком горло. — Почему людям не сообщили о правилах выживания, когда мор начался? Они, на удивление, не сложные — долгосрочная автономная изоляция. Не надо ни супербункеров с многоступенчатой очисткой воздуха, ни подземных ферм! Достаточно было спрятаться подальше и пересидеть на подножном корме! Мы с тобой — живой пример.