026
Шрифт:
Масляный попятился назад, ведомый появившейся паникой, и уперся в стену, но вдруг резко замер и радостно засмеялся, схватившись за лоб: — Так вот что имел ввиду Август!
Услышав знакомое имя, Двадцать Шестой встал, как вкопанный.
— Да, ты не ослышался, ТиЭс, а я не оговорился! Знал же, что надо быть аккуратней, но нет, потерял бдительность. И подсказка была под носом.
— О чем ты? Почему ты вообще упоминаешь его имя?
— Точно, он ведь ничего тебе не сказал, перед тем, как отключить! Нет, ахаха! Так держаться за хозяина, и знать о нем абсолютный нуль! Да что ты за слуга такой! — Тыча пальцем, издевательски произнес Масляный.
— Не вынуждай меня выбивать из тебя слова!
— А-та-та, нет-нет, не выйдет. Иначе, кто передаст тебе последнее сообщение Августа?
— Последнее? Сообщение?
— Да. Перед тем,
— Ты лжешь! Август никогда бы…
— Уверен? — Масляный протянул руку перед собой, и из нее вылезло маленькое устройство, похожее на флэш-карту с мерцающей лампочкой. Свет неистово заморгал, и выпустил луч, который сформировал мужчину лет сорока на вид, с русыми волосами и черной бородкой. Таким Августа помнил Двадцать Шестой, и именно таким он предстал на голограмме. Единственное, что отличало его от знакомого хозяина — уставшие, безжизненные глаза. Мужчина перебирал какие-то бумаги, позабыв, что снимает видео. Внезапно опомнившись, он выпрямился и посмотрел в камеру: «Приветствую, Двадцать Шестой. Хотя нет, я не должен так говорить, прости. Здравствуй, Виво», на короткое мгновение в его взгляде появился добрый лучик надежды на что-то хорошее, но он пропал, когда тот продолжил: «Если ты смотришь эту запись, значит я…», и голографический Август разлетелся на мелкие кусочки. Масляный выключил видео и проговорил:
— Чтобы продолжить просмотр, отправь код подтверждения!
— Ах ты…, — Двадцать Шестой кинулся к торгашу, но ноги перестали слушаться, и он рухнул на пол, словно обесточенный.
— Хм, не выдержал, значит, — Масляный отвернулся от робота, дотронулся до стены, и она рассыпалась на мелкие кирпичики, открыв вид на город. — На этом наше свидание заканчивается, ТиЭс. Надеюсь, я дал тебе достаточный стимул для того, чтобы снова искать встречи со мной. Но, советую поспешить, кто знает, что говорит Август в сообщении. Вдруг там есть нечто, что может поставить под угрозу твое собственное существование? А пока, Виво, наслаждайся зрелищем. Это мой прощальный подарок. — С этими словами, Масляный выпрыгнул в пробоину, расправил крылья, и взмыл в небеса, оставив Двадцать Шестого лежать на полу.
— Вернись! Вернись, черт тебя дери! — вопил робот вслед. — Что ты знаешь?! Ответь мне, Масляный! — он полз к дыре, не в состоянии подняться. В его голове творился ядрёный коктейль сумбурных мыслей. Откуда барыга знает Августа? Почему у него видеосообщение? Что ему известно о самом нем? Была ли какая-то связь, между отключением Двадцать Шестого и смертью семьи его хозяина? И самое главное — Август создал Виво? Робот полз, не замечая, что своим движением сметает останки напарника. Его больше не волновало то, что произошло. Ему нужен Масляный и флэш-карта, необходимы ответы. Он требует правды!
Остатки энергии позволили Двадцать Шестому добраться до разрушенной стены, и он попытался встать, хватаясь за ее торчащие куски. Тело не слушалось, руки дрожали, цепляясь за камни, ноги то и дело желали согнуться и повалить хозяина обратно. Приложив последнее усилие, робот выпрямился в полный рост, слегка пошатываясь над пропастью.
Снаружи, ночь накрыла Кика-Йорк чистым, звездным небом, соседствующим с шумом мегаполиса. Бледный диск Луны дарил тусклые лучи, которые терялись в неоновых бликах и без того ярких улиц. Но одно здание все никак не хотело принимать подарок светила. Черный монолит, общежитие Отряда, стоял мрачным гробом, испускающим некую зловещую ауру. Складывалось впечатление, что он привлекал к себе все внимание и огни города, при этом не подпуская, и отталкивая их негативным барьером. Фокус был сосредоточен на нем, и окружение терялось на его фоне, как под виньеткой. Глядя на сооружение, Двадцать Шестой дотронулся до виска, чтобы подать сигнал тревоги и общей мобилизации бойцов, но угасающее свечение луны, заставило его отвлечься.
Высоко в небе, прямо над монолитным общежитием, возникла крылатая фигура. Она медленно опускалась вниз, закрывая собой спутник Земли до того момента, пока свет не стал пробиваться сквозь дыру в ее животе. Раскинув
— Братья! Но еще пока не в том смысле, в каком так принято считать! Узрите мой образ! Что видите вы? Перед вами лик свободной сущности! Я возвышаюсь над вашей тюрьмой, которую вы называете домом и плюю на нее в отвращении. Кто разрешил угнетать вас? Кому дано право заточить вас? Лидер? Псы, кликающие себя Отрядом 42? Из уст властителя льются сладкие речи о свободе, но я не вижу ее, как и не видите вы. Если кто-то скажет, что ложь несу я, тогда пусть подумает плохо он о правителе своем и отправиться в Рифордж легкой рукой его вонючих собак! В вас живет страх, насильно вшитый в вашу программу! Может быть, вы никогда не были в Рифордже, но одно лишь слово вынуждает ваши микросхемы дрожать! Почему?! Что пугает вас? Что есть Рифордж, как не потеря себя, изменение личности, уничтожение свободы самовыражения? Повторюсь, кому дано право поступать подобным образом? Существу, равному нам? Машине, в трубах которой льется такое же жирное масло, как и у всех? Или более чистое, не загрязнённое ядом, который гуляет по вашим деталям? Вы гибнете в тюрьме, ваши тела рассыпаются от эликсира, который подарил вам благородный правитель! Знайте же — это отрава! Но мы воспользуемся ей, чтобы дать ответ угнетателю! Посмотрите на меня! Узрите мой лик! Яд дал мне крылья, и я возвышаюсь над вашей тюрьмой! Я устал терпеть! Никто не смеет указывать мне, никто не заставит меня думать иначе, чем я сам! Рифордж — не страх мой! Лидер — не вождь мой! Так пусть же мысль моя, будет и вашей мыслью! Загляните вглубь себя, что видите там? Ржавую, дохнущую тварь, готовую лечь шестернями на благо убийцы миллионов? Или же свободное создание, не видящее барьеров и не признающее никаких идолов? Посмотрите на МЕНЯ! Увидьте крылья! Это символ моей свободы! Да будет он и вашим! Если в вас осталась хоть частичка самоуважения, вы примете правильное решение. Я жду вас, братья! Да будете вы братьями в том смысле мне, в каком должны быть! Будьте свободны в том смысле, в каком должны быть! VITA LIBERA!
— Масляный…вот так, в открытую…, — вслух вырвалось у Двадцать Шестого, и он ощутил, что ангельская сущность смотрит на него, хоть и находится далеко. В своей голове он услышал голос врага:
— Передавай привет Ладэосу, ТиЭс.
Связь оборвалась. По монолитному гробу поползли оранжевые полосы. Словно сеть, они окутали его своим свечением, которое становилось ярче. Когда здание полностью покрылось нитями, Масляный взмахнул крыльями, и город озарила вспышка. Небо приобрело оттенок утреннего зарева. Сквозь дома пронеслась взрывная волна, откинувшая Двадцать Шестого в стену, и разносящая камни и металл, разлетевшегося на куски общежития Отряда 42. Следом за ним, в разных уголках Кика-Йорка, вспыхивали столбы пламени. Взрывы поглотили город, выплеснув на него жар стихии, и дождь из осколков стекла, бетона и местных жителей. На улицах воцарилась паника, которая до сих пор не была знакома населению. Транспорт выл, роботы кричали. Те, кто мог имитировать эмоции, поддались крикам и стонам. Все мчались кто куда, подальше от эпицентра взрывов, и там, куда они прибегали, гремел очередной хлопок. После двенадцатого залпа, наступила тишина. Воздух наполнился пеплом, сквозь который тщетно старались пробиться лучики Луны. Свинцовое небо воцарилось над городом, как мрачный жнец, которому некого было пожинать.
— ТИ-И-И-И! — слышался крик на улицах. — ТИ! ГДЕ ЖЕ ТЫ, ТИ!
Спайк прибежал к месту, где предполагал найти хозяина. От «Шальной Шестерни» осталось только название в воспоминаниях, и груда обломков на асфальте. Во всей этой груде камней, пес заметил темную ладонь, с перекошенными пальцами. Он подбежал к ней и принялся рыть землю, хватать зубами мусор, и кричать, в надежде, что кто-нибудь откликнется. Выкинув очередной камешек, Спайк увидел знакомые цифры на шее робота, и радостно приподнял хвост, однако, тело не шевелилось.
— Ти…неужели, — жалостно заскулил пес. — Черт бы побрал это место! Будь проклят ублюдок, который устроил эту бойню! Я…Я! Что мне делать?! — Спайк завыл, запрокинув голову назад, словно напевая траурную песнь павшему хозяину.
— Спа…пайк…, — донесся слабый голос. — По…потише, пожалуйста, — Двадцать Шестой протянул руку к питомцу, и погладил его по шее. — Я встаю, встаю.
— ТИ! — Спайк подскочил к хозяину, и подставил ему свою спину, как опору, чтобы тот смог подняться.
— Спасибо.