100 shades of black and white
Шрифт:
Хлыст сейчас поблескивал на ее запястье, свиваясь золотистой змейкой, и шуршал. Но Кромешника не трогал. А ведь прошлого она убила именно так.
Может, и ей хотелось верить, что этот Кромешник окажется не таким.
— Так, — Рэй хлопнула себя по коленям, собираясь вставать. Разговор не ладился, в основном, потому что им нечего было сказать друг другу, и теперь она собиралась идти спать. Как следует отлежаться на мягких покрывалах и выдумать чего-нибудь хорошего. — Я пойду.
Он не ответил.
Ничего
— Спокойной ночи, Рен, — специально громко сказала она ему. — И приятных тебе снов.
— Кошмаров, — вот теперь он ее поправил, поднимая свои глаза, отсвечивающие желтым.
— Да, приятных кошмаров, — этого мужчину она никогда не смогла бы изменить. Ну, а раз так, зачем себе нервы портить. И Рэй, еще раз кинув взгляд на костер, догоравший в каменном кругу, и на одинокий черный силуэт на ярком фоне, вздохнула и ушла в палатку.
Утром никого рядом с нею не было. Но вот песок под покрывалами был примят так, словно возле нее лежал один вполне себе знакомый здоровяк. И следы от сапогов были знакомые.
Солнце еще только показалось над горизонтом, а Рэй уже было жарко. Так что следовало подумать насчет еды и до того, как мир снаружи палатки превратится в одну сплошную баню.
— Как насчет поесть чего-нибудь? — Рэй все же заставила себя спуститься вниз. Прошлась по прохладному, по сравнению с пустыней, храму, заглядывая в каждый уголок. И недоумевая, где же может быть Кромешник. Не сбежал же он вчера ночью? Или сбежал.
Кажется, нет.
Рен нашелся в уже знакомом зале, спящим в песке. И тоже обнаженным.
Кусок его белой ноги, длинной и только наполовину засыпанной песком, показался ей до жути неприличным. А как насчет того, что она не могла увидеть со своего места?
Рэй покраснела и замахала ладонью, собираясь еще по щекам пройтись, если ее сознание не уймется.
Песок поблескивал угольно-черными искорками, напитанный чужими кошмарами. Тем, что когда-то могло послужить ей. А теперь служило ему.
Что он сейчас выдумывал? Что-то ужасное? Темное и жуткое, способное дать ему как можно больше сил.
Следовало уйти.
Но вместо этого Рэй не удержалась и постучала по стеклу, собираясь разбудить его. Нарочно.
Рен выглядел разозленным. Смотрел он на нее очень недовольно, хотя Рэй, довольной, что она нарушила его покой, хотелось сделать реверанс. В отместку.
— Зачем ты пришла, Рэй? — он пошевелился и сел, все еще практически полностью укрытый покрывалом песка, однако ее воображение уже развлекалось вовсю. Еще бы, она ведь все уже видела и не раз, когда они встречались. Но это было больше года назад, а этот новый Бен выглядел не хуже.
— Ты сказал, что тебе было скучно. Так вот теперь скучно мне, — она усмехнулась. Один-ноль в ее пользу. Она достанет его раньше,
— Иди займись чем-нибудь, — Кромешник поморщился и принялся растирать лицо. Шрам сейчас налился чернотой, наверняка каким-то образом зависящий от кошмаров, которые выдумывал Рен.
— Вот я и занимаюсь, — теперь ей следовало всплеснуть руками и пожалеть его. Но Рэй не рискнула. Пока и так достаточно. Сейчас он разозлится и…
Чего она никак не ожидала, так это того, что он примется подниматься из песка, заставляя ее еще больше краснеть и косить глаза в сторону.
Когда он вылез из Колыбели, шлепая босыми ногами по каменным плитам и проходя совсем рядом с ней, Рэй усиленно концентрировалась на разноцветных узорах на панели у входа. Пересчитывая их снова и снова.
— Ну и что теперь? — Рен оделся и вернулся к ней, становясь перед Рэй и скрещивая руки на груди. Очень недовольный. Не выспался, бедняга.
— Теперь мы что-нибудь придумаем, — наконец ей можно было посмотреть на него. Хотя воображение все никак не желало успокаиваться. В общем, лучше бы не смотрела.
Закончилось это старинной игрой наподобие шахмат. Только фигурок было больше, и каждая ходила своим личным способом. Так что уже после часового объяснения правил Рэй готова была взвыть от собственной глупости и отправить Рена досыпать хоть до скончания веков, только бы он заткнулся.
— И ты серьезно играл в это? — она с тоской посмотрела на собственную половину, которую полагалось защищать любой ценой. В стене фигурок сияли здоровенные дыры. А войска Рена подбирались все ближе.
— Да. А что? — он, наверное, действительно любил эту игру. Потому что долго думал перед каждым ходом. И в который раз побеждал.
— Неудивительно, что ты свихнулся тут в одиночестве, — Рэй наугад двинула одной из своих фигурок, но по взгляду Рена поняла, что снова ошиблась. — До заката далеко?
— Около часа примерно, — удивительно, откуда он знал. Наверное, чувствовал как-то.
— Отлично. Тогда я пойду, — и Рэй решительно встала, отодвигая от себя доску с фигурками.
Он ее не остановил. Подождал, пока она поравняется со ступеньками, ведущими наверх, и уже тогда спросил:
— Зачем ты приходила, Рэй?
Она обреченно вздохнула, понимая, что ей все равно придется сказать это:
— Может, потому что мне тоже было скучно. А с тобой хоть немного, но повеселее.
Громкое хмыканье преследовало ее даже тогда, когда Рэй вылетела наружу, с удовольствием подставляя разгоряченное лицо закатным лучам солнца.
На ужин были ящерицы. Никогда не пробовали? А вот жители пустынь считали их за лакомство. Ну и к тому же лучше так, чем караулить какую-нибудь опасную змею, способную тебя укусить.