100 shades of black and white
Шрифт:
— Я же говорил, — самодовольно подтвердил Рен.
— А ты заткнись! — она рявкнула на него. — Я тебе еще потом все выскажу.
Как он мог сказать такое? Какие к черту отношения? Он собирался убить ее. Потом пытать. И держать рядом с собой вечность. Это разве похоже на отношения?
— Она все еще Госпожа Снов. Я ничего с ней не делал, — по разбитому лицу текла кровь, и он скривился, стирая ее со щеки.
— Этого не может быть, Рэй, — Дэмерон смотрел на нее как на предательницу. — Я не верю.
— Прости,
К тому же, она не могла допустить того, чтобы из-за нее снова пострадал кто-то. Хватило нового Кромешника, подставившего себя вместо нее.
— Но как же… — он запнулся, явно думая об остальных.
— Лея знает. Все знает, — Рэй зажмурилась, больше всего желая оказаться где-нибудь подальше отсюда. Где ей не пришлось бы бесконечно извиняться за то, что она делала.
Наверное, ее слова По не убедили, потому что земля снова затряслась, вместе с коленками, и Дэмерон исчез в новой норе.
Оставив их с Реном вдвоем. Наедине.
— Ты придурок, зачем ты сказал это? — Рэй с удовольствием отвесила бы ему пару затрещин. Осталось только допрыгнуть.
— Я сделал то, что было необходимо. А ты хотела, чтобы он развязал новую войну? Это же твой друг, — Рен посмотрел на нее так, будто она была как минимум виноватой во всем. — Но можешь быть довольна. Своего ты добилась. Мы возвращаемся, — и он исчез, как это умел — в облаке дыма, изображая из себя темное божество.
Отлично, он еще и выставил ее идиоткой.
Рэй заорала, с яростью, удивительной для самой себя же, топая ногами по песку. Как маленькая девочка.
После жары пустыни ночной Лондон казался ужасным. Сырым. Тусклым. И совершенно неуютным.
От грохота и шума у Рэй разболелась голова, так что от аэропорта они уехали недалеко, застряв в одной из маленьких и темных кафешек в старом центре.
— Латте, пожалуйста. И добавьте туда зефирок, если несложно, — это единственное, что могло спасти ее сейчас. Чудодейственное лекарство, которое полагалось немедленно принять внутрь. И зажевать сладкими кусочками, плававшими в пенке.
Сам Рен себе взял эспрессо, и то, скорее, чтобы на него смотреть, а не пить. Он сидел, забившись в угол, весь в черном, со шрамом на лице, так что неудивительно, что все остальные посетители на него пялились.
Запах от ее латте был божественным. Рэй с наслаждением вдохнула, садясь рядом с Реном и косясь на него.
— Он не так уж плох, если пить понемногу, — постаралась она хоть как-то заговорить с ним. Смотреть на молчаливую статую ей совсем не хотелось.
— Я ненавижу кофе, — пробормотал Рен, не отрывая взгляда от своей чашечки.
— Тогда зачем взял? — Рэй и совсем забыла, что он действительно
— Я думал, что все изменилось.
— И как?
— Не очень. Все та же дрянь.
— Ну да, — Рэй улыбнулась. Сейчас он напомнил ей себя старого. — Некоторые вещи совсем не меняются.
— Ты изменилась, — от него это прозвучало почти как оскорбление.
— Ну да, — Рэй и не стала бы спорить. — Так бывает.
— И ты не любишь меня теперь, — Рен все еще пялился на свой кофе, хотя застывшие плечи говорили о том, что думает он сейчас совсем о другом.
— Я что? Я не не люблю тебя, просто ты теперь Кромешник, — она и не знала, что еще сказать. Как объяснить. — Ты пытался меня убить.
— Нет. На какое-то мгновение мне хотелось. Но потом я передумал, — у него были желтые глаза. Яркие и голодные, напоминающие о жутких кошмарах, преследующих любого. Но взгляд был Бена. Расстроенный. И совсем человеческий.
— Извини, — ну вот, Рэй снова извинялась. — За то, что… за все.
Над ними зависла неловкая тишина, прерываемая чьим-то кашлем и звяканьем ложечек.
— Я прощу, если ты меня поцелуешь, — он совсем не шутил.
Его губы на вкус были как кофе. Поцелуй горьким и мягким. Теплым. А еще он целовал ее так, как раньше. Как будто ничего не изменилось. Языком задевая зубы, дотрагиваясь до языка, жадно и в то же время очень нежно.
Интересно, а что насчет секса? Было бы это так же, как и всегда? Или теперь нет?
Рэй оторвалась от Рена, шумно вздыхая. Он смотрел на нее, не отрываясь, и даже ужасный шрам, пульсирующий чернотой кошмаров, не портил его.
Все же некоторые вещи не меняются. Что бы с ними не делали.
— И что теперь? — она боялась спросить. И все же хотела.
С одной стороны за стеклом их ждал другой мир, с его сложностями, бесконечными выборами и занятиями, которые они не сами выбрали — отдавать людям свои сны.
Но здесь все было по-другому.
— М-м-м, не знаю, — Рен пожал плечами, взявшись за свой кофе и решительно допивая его в один глоток. — Пойдем домой? — ему, наверное, хотелось сказать это вдохновенно. Но вышло совсем по-другому из-за рожи, которую он скорчил.
— Эта дрянь такая дрянь.
— Не сомневаюсь. Тебе просто нравятся сложности, — Рэй прыснула от смеха.
Им следовало объясниться перед Леей. Ей лично — извиниться в который раз перед друзьями. Но это могло подождать.
Протягивая ему свою открытую ладонь и обхватывая теплые пальцы, она почему-то уже была уверена.
Сегодня ночью ей будут сниться только самые хорошие сны.
Спать с Реном было ужасно. Потому что он не давал ей забирать все одеяло, хотя Рэй терпеть не могла делить его с кем-то еще. И он постоянно забрасывал на нее свою ногу. Придавливая.