100 свиданий с ведьмаком
Шрифт:
— … ты люби-и-и меня, ведьмак, за красу-у-у и просто та-а-ак!
***
Погуляли девчонки знатно. Еся аж присвистнул, пересчитав бутылки. Даже засомневался, что получится осуществить запланированную на вечер следующего дня поездку. Хмурый тяжко вздохнул и велел:
— Ты Беляну спать отнеси, а я уж с барышнями управлюсь.
Дворф крякнул, подставил плечо под сидящую за столом (головой в бумажной тарелке) правую близняшку и оттащил ее в угол, на диван. Левую он уложил рядом «валетиком», накрыл «конструкцию» в середке пледом. Сестры похрапывали на удивление гармонично — в такт.
Когда Елисей спустился, Хмурый сидел за столом
— Чего долго так? Любовался?
Еся смущенно кивнул. Чтобы немного смягчить глупую романтичность ситуации, чуть сыронизировал.
— Она такая красивая и тихая… когда спит.
— И чего молчишь, не открылся ей еще? Почему не поговорите по душам? Я же вижу, девочка к тебе прикипела.
— Прикипела… — протянул Еся, присаживаясь напротив. — Хмурый, это правда, что Василиса за короля заморского Свема Великана вышла, а Ольга…
— За принца с востока, повелителя Империи Джиннов, — кивнул дворф. — Настена сделалась царицей Тридевятого. Мужем ей стал оборотень-птицеглав, тоже царских кровей, но сначала она созвала добрых молодцев со всех миров и заставила задания свои выполнять. Самого мудрого выбрала, самого стойкого, а не красивого.
— И надо же какое совпадение — тоже принца, — скривившись, сказал Еся.
— Ах вот что тебя волнует! Напрасно ты это. Время сейчас другое.
Ведьмак покачал головой:
— Время всегда за кровь и деньги. А Ярила не потому ли замуж не вышла, что ровню себе не нашла?
Дворф помолчал:
— Не знаешь ты ничего, вот выводы и не делай. Послушай лучше.
Они перебрались во двор, сели на камень, и Хмурый закурил. На дерево у забора слетел Розоклюв, начал прихорашиваться, запел, перепрыгивая с ветки на ветку. С забора за ним очумелым взглядом наблюдал черный кот.
— Источник. Все, кто из него испил, зверье всякое, Беляне теперь водицей Мертвой напоить надобно. Нехорошо это — в жизни посмертной задерживаться. Ярила за этим следила.… Ты пойми, ведьмак, — Хмурый заговорил с жаром, в несвойственной для него, язвительного, вечно скептически настроенного, манере, — быть Хранительницей — бремя тяжкое. Ярила с ним справлялась. Строгая она была, резкая даже, потому и детишек заводить не хотела, одну внучатую племянницу к себе приблизила, разглядела в ней Дар. Но Беляна не такая, ей опора нужна. Испокон веков Вещие Девы выходили замуж за тех, кто им под стать был, понимал их, чувствовал, служил крепостью надежной, защитой. В те времена именно такие люди во главе народов вставали, вот потому-то были они короли доблестные, и принцы, и князья всякие. Сейчас кровь их замутилась, разбавилась. А души великие рождаются среди народа простого. Но это не важно, впереди ты или в тылу. Врагов у Хранительниц много, Елисеюшка, Вода Волшебная — приз, за который всякий, до власти охочий, насмерть сражаться готов. Ты сам Беляну нашел, сам на ее защиту встал, жизнью рискуя, даже саму Навь на разговор вызвал. Вот и подумай: чем не подвиг? В сказках оно всегда интереснее звучит, чем в обычной жизни, но приглядеться — то же самое.
Елисей, тяжело дыша, опустил голову на руки. Мысль о том, что он равен по доблести героям былых времен, привела его в замешательство. Значит, достоин? Боги небесные точно к челам длани не приложат, головой качая, если он к Беляне посватается? Не вспомнят, какой бестолочью он был?
— Ты особо не радуйся, — Хмурый затянулся ароматным табаком. —
— Знаю, — буркнул Еся.
… Вспомнилось, как выбравшись из пещеры с черным озером-зеркалом, он лег на камни у входа. Метаморф никуда, оказывается, не ушел, сидел там, курил и смотрел на него, вытаращив глаза гораздо сильнее, чем обычный человек.
— А я думал, ты… того…
Еся вяло махнул рукой и вдруг… потерял Беляну. Ее… не стало. Только что была в этом мире, в ощущениях ведьмака, теплым пятнышком в его мыслях, и исчезла. Страшная тревога сдавила грудь. Он привык… он так привык ее чувствовать!
Елисей обратился в нетопыря, взлетел над скалами и по дороге в Торговый Квартал, чувствуя, что не успевает, решился на отчаянный шаг: воззвал к древней ведьмацкой магии, текущей в крови. Той, что даже высшие маги, к их глубокому недовольству, до сих пор не классифицировали и не наделили ярлыком с определением.
— Духи ветра, — шептал Еся, пролетая над серебряной сетью первого моста. — Где Беляна? Что с ней? Почему я ее не чувствую? Дайте подсказку. Обещаю, что не обижу, одарю.
Прошла целая вечность, и пред глазами замелькали белые «облачка».
— Она в Яви, но не слышна, — прошептали на ухо почти невидимые, полупрозрачные ветряные девы, редкие существа из Прави, никогда не идущие на контакт с ведьмаками без обещания платы. — И все хорошо с ней… пока. Но поспеши. Злые силы собираются, круг смыкают. Лети на голос ветра. После долг вернешь.
Так Еся узнал о хрустальном гробе, отрезающем человека от Яви, помещающем его между мирами, ни тут, ни там.
… — Знаю, — повторил он сквозь зубы.
«И все хорошо с ней… пока».
***
— Доволен? — Марья провела рукой по широкой обнаженной груди ведьмака.
— Ты… сокровище мое, Марьюшка. Я… словно в Чертогах Небесных побывал, — речь давалась мужчине с трудом.
Еще бы. Марья, не сколько естеством, сколько колдовством, провела нового любовника по узкой тропке между человеческим удовольствием и нечеловеческим экстазом, способным лишить разума. Рисковала, но нужно было впечатление произвести, привязать к себе крепким узлом. Кто из мужчин такое с одной женщиной испытал, никуда от нее не денется.
— И ты неплох, — промурлыкала Лебедь, поглаживая поджарое тело любовника.
Не мальчик, муж зрелый. Многих женщин знал, но на Марью смотрит, как на богиню, из Небесного Ирия сошедшую.
За триста лет она поднаторела в любовных играх и без магии, но сама думала, что к плотским наслаждениям интерес потеряла. Однако не без любопытства проверила: так ли хороши ведьмаки в постели? Оказалось, и впрямь хороши — чувственны, чувствительны и не ленивы.
— Готов ли ты любить меня, защищать от злых людей и чар, ведь-маг? — прошептала она.
— Готов. Жизнь к твоим ногам возложу. Только позволь служить тебе.
— Рада буду твоей службе. Врагов у меня много, — Лебедь опустила ресницы, чтобы скрыть яростный огонек в глазах.
И что там отец телится? Где голова Елисея? Когда девку его из дома с Источником вышвырнут? Потерял, видно, Мор Колоярович былую хватку. Нежный стал. Сестру «пасет», точь-в-точь как ту корову Зорьку, чье имя дала сестрице покойная ее матушка. Что там Зоря учудила опять? Замуж ей пора и побыстрее. И жених есть на примете. Марья сама с мэром поговорит, племянник его, Арман, до сих пор в холостяках.