100 свиданий с ведьмаком
Шрифт:
Кричу, зову хозяев избушки — самой-то мне так высоко, не взобраться. Ни звука в ответ, ни шевеления. Чувствую внимательный взгляд. Окна кажутся глазами, низкая дверь — неодобрительным ртом с поджатыми губами. Хихикаю нервно. Ах да, живая избушка, как в сказке, нужно ей что-то сказать. Что?
— Избушка, пожалуйста, повернись…
Изба не поворачивается. Она скрипит, приседает, сгибая лапы-столбы. Сыплется с крыши солома. Изнутри слышится возмущенный вопль, из открывшейся двери выкатывается и улетает за частокол сковорода, от которой я чудом уклоняюсь.
… Хозяйку. Она была ужасно стара и потрескалась так же, как окружающая ее нехитрая мебель. Бабка уселась напротив и глядела слезящимися глазами. Огромный нос с чуткими ноздрями загибался над подбородок, но старуха не шамкала, а говорила вполне отчетливо и осмысленно. И культурно. Настороженный взгляд был полон искреннего удивления.
— Это кого же ко мне нежданно-негаданно занесло?
Голос у бабки оказался хриплым, прокуренным, трубка дымилась рядом на скамье. На сундуке калачом, бдительно зыркая зелеными глазищами, лежал огромный черный кот. Я боялась его не меньше хозяйки.
Глотнула чаю из кружки. Вкусно. Мелиссой пахнет. В чае зелье? Я тут сегодня на ужин или уже на завтрак? Как гость или как трапеза?
— Я не знаю, — честно ответила я. — Не помню, кто я. Человек?
— Не помнишь? — взгляд бабки немного смягчился. — Ну тут такое случается. А что помнишь последнее?
Я задумалась.
— Тропу. Дорогу через лес. Голоса. Я кого-то потеряла, забыла. И со мной… со мной несчастье произошло. Я ошибку совершила… не помню, какую. Меня предупреждали, а потом… я тут оказалась.
— Надо же. Неужто замену прислали? Непохоже, однако. Платье на тебе какое дивное. И сама говоришь складно. Чистенькая, миленькая. Магией от тебя пахнет, но не темной. Дочь колдуна? Маг?
— Нет, — я уверенно помотала головой. — Уж это точно нет! Мои родители — пекари. И дара у меня нет.
Надо же, я что-то помню! Но почему так мало?
— Быть такого не может, — старуха ухмыльнулась, показав желтоватые зубы. — Сюда только колдуны добираются. И ты добралась. Непохоже, чтоб тебя моей преемницей назначили, значит, сама. За властью над Мертвым Миром пришла или близкого кого потеряла?
— За властью? — я снова задумалась.
Старуха встала и, кряхтя, поковыляла к печке. Открыла заслонку и ухватом ловко достала чугунный горшок. Как же вкусно пахнет! Щами. Мне досталась полная миска. Я с содроганием зачерпнула щи деревянной ложкой. Из кого супчик? Не из предыдущего ли гостя? Но в миске обнаружились только ароматные овощи, зелень и кроличья лапа.
— Я не уверена, — призналась я. — Кажется, власть над мертвыми мне неинтересна. А мои близкие… Я хотела бы увидеть бабушку, но, думаю, она вряд ли сюда забредала.
— Как знать, как знать, — старуха тоже принялась за еду.
Довольно урчал над щедрым шматом вареного мяса черный кот. У него нагло, почти изо рта, забирала кусочки еды упитанная мышь, но кот, кажется, был не против, а хозяйка наблюдала за трапезой «питомцев» с явным умилением.
— Ну что ж, — сказала старуха, вытерев морщинистый рот, — оставайся. По хозяйству поможешь. А там посмотрим. Разберемся.
— Мне бы домой. Только я не помню, где он.
— Этого я не смогу, даже если б захотела, — бабка покачала головой. — Сама не выбралась и вывести никого не в силах. Да и не в том моя служба. Я здесь уже триста лет. Как пришла магом, наглым и дерзким, в поисках силы через пентаграмму, так тут и живу, тропу охраняю. По всем законам Нави и Прави дурость свою отработала, но, видно, замены мне пока нет.
Мне нечего было сказать. Я тоже сделала что-то неправильное. Возможно, попасть сюда — мое наказание.
— Я кому следует о тебе сообщу, — продолжила бабка. — Пусть определят твой статус. Что мне с тобой делать? Чую я в тебе душу невинную. Но это Навь, деточка. Кто сюда попал, тот тут и останется. Если ты не маг или дочь колдовская, конечно. Есть еще… народ бестолковый, шлялся тут лет двести назад, сейчас попритих. Ведьмаки, тьфу на них! Вот они-то без спросу являются, никакого уважения. Тьфу на них.
Не успела старушка договорить, как изба встряхнулась, словно разбуженный пес. Снаружи донесся гневный рык. Толчок. Изба закачалась, закряхтела и, кажется, даже застонала. Мы с бабкой упали на пол, кот и мышь испуганно прыснули по углам.
— Да что ж за ночь такая?! — заорала старуха, пытаясь подняться с пола. — Кто там хулиганит? Где ухват мой?! Вот я сейчас выпрыгну, ужо я сердце кому-то выколю! Сырым сожру! Нет! Запеку-зажарю! На лопату — и в печь!
Бабка высунулась в окно, охнула и заверещала:
— Помянешь к ночи! Ах ты косолапый! Ах ты оборотень окаянный! А ну не тронь куриную лапу! Не смей мне дом шатать, имущество портить!
Зверь внизу ответил злобным рыком.
— Ты чего явился, ведьмак?! — еще громче завопила бабка. — А ну прочь поди!
Ведьмак? Сердце яростно застучало. Кто там, снаружи?
Избу опять жестко стряхнуло. Я больно прикусила язык, кот забился мне под мышку, дрожа. Мышь, попискивая, пыталась зарыться в волосы.
— Ах ты лютое отродье! — взвыла Яга. — Небось магией своей трансцендентальной догнался! Брысь в Явь, наркоман проклятый!
— Не гоните его! Это за мной, бабушка! — выкрикнула я внезапно для самой себя. — Это… это… ОН! Это… МОЙ ведьмак!
… Я открыла глаза и встретилась взглядом… с бабушкой. Моей покойной бабушкой Ярилой. Она смотрела на меня, мягко улыбаясь. Лицо ее светилось счастьем. Значит, не удалось нам с Есей выбраться. Значит, одолела нас на тропе нечисть паскудная. Я в царстве мертвых, в какой-то пещере под землей, и меня почему-то похоронили в хрустальном гробу Хмурого. Расточительно, надо сказать. Знала бы заранее, предупредила бы, чтобы артефактами не разбрасывались, самим пригодятся.