1001
Шрифт:
– Ангелина Ивановна!
Снежана уже давно жалела, что выбрала для своей шестой по счёту жизни такое имя.
– Ангелина Ивановна, вы не заняты?
– Дежурная медсестра со второго этажа, весёлая бабушка - божий одуванчик, мелкими шажками подбежала ближе.
– Мы так давно с вами не говорили. Всё у вас хорошо? Слышали, из кого там сейчас президента в Америке выбирают? Ужас. Мало им террористов всяких, Пакистан ещё бомбить будут...
Снежана про себя грустно усмехнулась. Мир людей век за веком катился в тартарары, а Иным всё это время не было до него
– ...На самом деле, немного занята. Что-то случилось?
– Ах да, что это я. Извините. Тот мальчик... с тяжёлыми ожогами, которого вчера привезли... а, нет, не привезли, он же сам пришёл... помните?..
– Э... М... Что с ним?
– В памяти как будто что-то вертелось, но после недавних переживаний никак не складывалось в картинку.
– Ему пересадку тканей делать собирались, операционную уже подготовили, а ему... оказывается, не нужно. Нет, ожоги есть, но пустяковые, пустяковые же! Наверняка это всё Виноградов, он осматривал. Выпил вчера перед сменой, как обычно, вот и...
У Снежаны зазвонил телефон - вальс Грибоедова, старая, хрустящая запись.
– Извините.
Вторая симка, для той, настоящей жизни. С музыкой, оставшейся оттуда же.
– Алло, я слушаю.
– Снежана, ты нам нужна.
На экране светился номер Максима из оперативного, но говорил незнакомый мужской голос - хриплый, надтреснутый, будто с похмелья.
– Что такое?
– Только что поступил вызов. Патрульные засекли ещё одну
– Хорошо, но мне туда зачем? Там кого-то надо будет лечить?
– Боюсь, что наших. Там очень жарко.
***
– Идите отсюда!!!..
Два огненных шара искрами разбились о стену, не причинив никому вреда. Сразу стало жарче - не обычным, а сумеречным жаром, когда пространство вокруг на время насыщается и не так быстро вытягивает силу. Владимир Павлович посмотрел на отражение коридора в зеркале, сделал шаг вперёд - и тут же несколько раскалённых плетей хлестнуло по полу, одна обвилась вокруг ноги и затянулась петлёй. От неожиданности Владимир Павлович взмахнул руками и навзничь упал на пол. Тут Никита наконец прицелился, хлестнул ладонью воздух, и невидимое лезвие рассекло плеть надвое.
– Долго думаете, Наталья, - прокряхтел Владимир Павлович, отползая обратно за угол.
– Я вас просил, Владимир Павлович, - терпеливым мягким тенором сообщил Никита.
– Я Никита.
– А в паспорте у вас, барышня, что написано?
– Давайте не начинать, хорошо?.. Как вы, не ранены?
– Разве что затылок ушиб. Откуда она знает, как делать плети?..
Никита задумчиво посмотрел на обожжённую в сумеречном мире стену. Кожаная куртка в прошлом Натальи Никифоровой, Тёмной Иной 6 категории, сильно оплавилась на левом боку, а на защитного цвета штанах появилось несколько прожжённых дыр. Первого заклинания не ожидал никто.
– Мне скорее интересно, сколько времени она уже в сумраке.
– А ты... Никита, кажется, и новостей не читаешь. Ты думаешь, зачем нас сюда за этой внученькой отправили?
– Ну... Договор нарушает? По отношению
– Ладно, ладно подкалывать, - проворчал Владимир Павлович.
– Тот мальчик, с которым уже почти две недели весь Дозор носится, неизвестно откуда свалился, бросился разнимать пьяных фанатов и сильно от них получил, но при этом закодировал их всех до одного на доброе-вечное. Понимаешь ли, проще простого воздействовать на одного хулигана, чтобы он бросил торговать дурью и начал новую жизнь. Но не на шесть сразу. И до сих пор никто не знает, кто его инициировал.
– Кого-то мне напоминает.
– Ну, вот. А потом было указание, что таких детей может быть не один, а то и не два. И отпускать их гулять по городу нельзя категорически.
– Владимир Павлович задумчиво почесал подбородок, продемонстрировав аристократический профиль. В иных обстоятельствах он сошёл бы за какого-нибудь старого провинциального помещика.
– Надо действовать. Как я подхожу на роль доброго дедушки-переговорщика?
Машинально приглаживая коротко стриженные волосы, Никита осмотрел наряд Владимира Павловича. Выглядел он сейчас и впрямь как образцовый пенсионер: дешёвая грязно-белая кепка, мышастое пальто и старые, потёртые пиджачные брюки.
– Славно. Но я, наверное, поставил бы на женскую солидарность... Эй! Подруга! Слышишь меня?
– Когда Никита кричал, и впрямь выходило звонко, по-девичьи.
Ответа не было, но и новых выстрелов тоже.
– Хорошо. Слушай. Мы тоже просто хотим уйти, но ты нас в угол загнала.
Молчание.
– Не через стены же нам ходить.
– Никита сдержал улыбку.
– Давай мы как-нибудь тихо прошмыгнём, и все довольны. Только ты скажи, ладно? А то я не хочу, как в прошлый раз.
Девочка ответила не сразу.
– Х-хорошо. Проходите. Медленно!
Никита сделал перед Владимиром Павловичем картинный реверанс, после чего повернулся и ровным шагом ступил в коридор.
Библиотека была совсем маленькой - одна комната для абонемента, тут же в углу ютились столики "читального зала". Тупик, в котором скрылись дозорные, вёл в книгохранилище. Девочка пряталась там же, где они случайно обнаружили её в прошлый раз - под стойкой в гардеробной. Заслышав шаги, она встала и повернулась, не спуская глаз с гостей. Выглядела она жутковато, на манер японских ужастиков: длинные, спадающие на лицо чёрные волосы, взгляд исподлобья, в ниточку сжатые губы. Подойдя к ней почти вплотную, Никита остановился.
– Нам жаль, что мы тебя напугали. Правда.
И в буквальном смысле почувствовал, каким упругим стал сумрак вокруг. Девочка напряглась, глаза сузились в щёлочки.
– Мы не знали, что ты здесь.
– Враньё.
– Ты понимаешь, о чём я. Мы почувствовали, что что-то случилось, пришли сюда, но ты нас как будто подкараулила. Пришлось спасаться.
– Оставьте меня в покое.
– Мы тебя и не беспокоили. Но нам нужно разобраться, что стряслось там, на улице. Я вот
– Владимир Павлович, - с достоинством отставного офицера кивнул дозорный.