119 дней до тебя
Шрифт:
— Теперь даже и не знаю. — смущена девушка. — Конечно, хотела вернуться в Техас, но сейчас…
Она смотрит на Итана и улыбается, а он возражает уверенно:
— Конечно, она останется. Даже и думать не о чем. Здесь больше возможностей, откроем клинику, заберём сюда родителей.
— О нет, последнее будет трудновато сделать. — смеётся Нура. — Да и какая ещё клиника? Перестань, пожалуйста.
— Ну почему же, ты смышлёная.
— Да, знаю — «зубрила».
– напоминает она и они хихикают над тем, что известно только им двоим.
— Университет
— Нет, я сама решила.
— Правда? Как интересно.
— Почему?
— Просто. — пожимает он плечами. — Столько мест есть ближе к дому, а ты выбираешь именно Чикаго. С чего бы?
Это звучит как-то не очень дружелюбно и Нура молчит. А Ричард, вдруг, спрашивает:
— Они хорошо с тобой обращаются?
Он смотрит на неё пристально, чуть с прищуром… не враждебно. Сейчас он очень похож на сына, тот же взгляд — ожидающий, нетерпеливый, настойчивый. И все затихают за столом, а Итан чересчур громко кладёт на свою тарелку вилку.
— Я, — немного теряется девушка. — Вы о моих родителях?
— Да. — кивает мужчина. — Наверное, трудно жить в приёмной семье?
— Папа, — усмехается Итан. — Что за вопрос? Конечно же, всё хорошо. Откуда ты вообще об этом знаешь?
— Что? О чём?
— О том, что её удочерили.
Ричард переводит взгляд на жену, которая торопливо разводит руками:
— Нура, милая, ты мне сама рассказывала, помнишь? Прости, я поделилась с мужем.
— Нет-нет, всё нормально. — качает головой та. — Да, они мне не кровные, но любят, как родную. Мне повезло. Мне дали всё, что нужно, даже больше: дом, образование, родительскую заботу. Мы самая обычная семья. Всё бывало, конечно, но ничего криминального не произошло.
Она рассказывает всё это Ричарду, а Итана не оставляет ощущение подозрительности. «Неужели Он дошёл до того, чтобы наводить о ней справки?»
— И давно ты знаешь? — продолжает свой расспрос мужчина.
— Что знаю?
— То, что ты приёмная.
Он так серьёзен, а девушка вновь теряется:
— С самого начала. Тётя Энни и Ник, они никогда не скрывали этого. Я просто… Я…
— Что? Помнишь Её?
Они смотрят друг другу в глаза и молчат некоторое время. Ричард первым улыбается и поясняет свой странный вопрос:
— Я о твоей матери, конечно же. Подумалось, что, наверное, ты помнишь её, ведь все дети помнят своих матерей. Поэтому так и не смогла назвать «мамой» другую…
— Не помню. — неожиданно, перебив его, отвечает она. — Я не помню её.
— Нет? — щурится мужчина.
— Нет.
— Но, как же так? У тебя же…
Он замолкает, в глазах растерянное неверие.
— Что? — спрашивает у него за Нуру Итан. — Что у неё?
Отец поворачивается к нему, но, так и не ответив, берёт со стола бутылку, наливает и залпом выпивает почти полный стакан скотча.
— Ох, это так грустно. — кладёт Оливия свою руку поверх руки сына. — Тяжело терять близких. Я говорила тебе, дорогая, как я тебе сопереживаю.
— Всё хорошо. — обретает голос вновь
— Вы, прекратите оба. — вдруг, еле сдержанно, требует Итан, — Пожалуйста. — цедит сквозь зубы, а Нура бросает на него встревоженный взгляд. Он знает, что она не скорбит, но родители своими разговорами и вопросами внушают ей эту горечь.
— Не преувеличивай. — защищается Ричард. — Мы всего лишь общаемся.
— Я понимаю. Но разве ты не видишь, что эта тема неуместна?
— Я же не специально. Просто увлёкся… и тоже сочувствую.
— Ты — хладнокровный прагматик. Думаешь, я в это поверю?
— Уж поверь, я — это я, конечно, но у меня всё же есть сердце.
— Итан, — зовёт парня Нура. Он смотрит на неё и без слов понимает, что она просит его не ругаться, — Мы останемся? — вместо этого спрашивает она, вымученно улыбаясь, а в светлых глазах пляшут искорки.
Он коротко кивает и успокаивается, откинувшись на спинку стула, а отец выпивает ещё и меняет тему. Оливия с радостью поддерживает разговор, лишь бы снять напряжённую обстановку. Он скучный(о работе, о предстоящем суде, о чём-то ещё, не очень-то понятном Нуре), и девушка рада, когда, наконец, вечер закончен, и они поднимаются из-за стола, чтобы отправится спать.
— Прошу меня простить, если обидел. — неожиданно касается её плеча Ричард, в его спокойном голосе ни тени иронии. — Я не хотел, просто пытался узнать о тебе чуть больше.
Он улыбается, пьян. Нура кивает и больше не видит неприязни — он вроде добр к ней. Возможно, был искренен сегодня, возможно, что-то утаил — он такой человек.
Итан останавливается чуть поодаль, ждёт её, смотрит на руку отца, которая еле заметно дрожит.
— Мне знакомо это страшное чувство потери. Я, как и мой сын, тоже остался без матери слишком рано. Это рок семьи. Но тебе досталось больше всех, прости.
— Нет же, что вы…
— Да. Эта проклятая авария лишила тебя обоих родителей. Мне очень, очень жаль. И я…
— Отец, — подходит Итан. — Достаточно, прошу тебя. Идём, я помогу прилечь.
— Да, — смеётся Ричард, — Я в хлам.
Он шатается, кажется, опьянев ещё сильнее.
— Мне пора умолкнуть, — обнимает он сына за шею. — Но знаешь что? Ты самый лучший собутыльник, который у меня был.
— А по мне, так мы с тобой — алкоголики одиночки.
— Ну, я высокофункциональный алкоголик! Напиваюсь в одиночестве, чтобы начать рыдать.
— О, вот он — наш вдохновляющий лидер. Так вот каков твой секрет, терапия — самобичевания?
— Мы погрязли в ненависти к себе. Если хочешь искупления, не стыдись этого.
Итан помогает Оливии проводить его в их комнату. Сейчас отец так невинен и слаб… сейчас он лучший, чем когда либо. Треплет сына за волосы, лезет обниматься, хвалит. Парень задерживается на некоторое время, смотрит на него на засыпающего, вроде бы счастлив… но сердце пропускает удар и он мрачнеет, не сводя взгляда с безмятежного лица отца, и ощущает накатывающийся ледяной волной осадок недавнего разговора и расспросов.