119 дней до тебя
Шрифт:
— Осторожнее, — бормочет она, всхлипывая. — Давай, тише… Поедем в больницу.
— Не нужна мне больница. — бурчит Итан, — Эй, ты! — оглядывается он на бармена и, молча, указывает на бутылку в его руках. Тот устало вздыхает и протягивает ему виски. Затем подбирает с пола деньги с кошельком… оставляет себе лишь столько, сколько нужно, а остальное возвращает Оливии. Та ещё раз благодарит его, извиняется и спешит за сыном, который, шатаясь, уже шагает к выходу.
На улице парень облокачивается о двери, стоящего на обочине
— Пристегнись, — усаживается рядом Оливия, заботливо потянув его ремень безопасности, но парень отмахивается.
— Итан, ну как же так? — оставляет она попытки. — Ещё и напился…
— Я не виноват, что моё тело любит текилу.
— Но тебе же станет плохо. Выглядишь ужасно… Как же так?
Она причитает что-то ещё в этом роде, а он опускает стекло, вытаскивает и выкидывает на улицу перепачканные кровью салфетки из ноздрей. Затем откручивает крышку и делает большой глоток противной, обжигающей горло местной тёмной бурды, искоса наблюдая за тем, как Оливия достаёт из сумки телефон и набирает чей-то номер.
— Что делаешь? — спрашивает он. — Кому звонишь?
Она не отвечает, уже нажала на «вызов» и приложила телефон к уху.
— Дай сюда! — вдруг вырывает он его у неё из рук и швыряет на заднее сиденье. — Кому звонила, ему? Ему?!
Уставился стеклянными глазами на неё, на и без этого перепуганную, а потом, шумно дыша, отпрянул назад, на своё место:
— За что мне вся эта херня? Никаких нервов не напасёшься…
— Итан, — зовёт она, почти плача, но он качает головой. — Милый, прошу… Мы же переживаем за тебя. Он переживает.
— Ой, да прекрати, — трёт покрасневшие глаза парень, а потом вдруг замирает, уставившись куда-то в одну точку.
— Ну, зачем ты так? А если бы с тобой что-то случилось? Не представляю, чтобы с нами тогда было.
— Ты что, всё знаешь? — оглядывается он удивлённо, и она, застыв, перестаёт дышать. — Знаешь?
— Послушай, — спадает по её щеке крупная капля слезы, а тихий тон голоса обретает ледяную дрожь. — Он пытался всё исправить. Всё почти встало на свои места…
— И давно?! — прокричал, заставив её вздрогнуть. — Как давно ты в курсе?!
— С того вечера, как ты в первый раз привёз её в наш дом.
— Бля-ять, — накрывает он лицо ладонями, — Блять!!! — бьёт кулаком в пластик приборной панели. — Он рассказал тебе! Какого чёрта он не рассказал мне?! Она же — моя сестра! Сестра!!!
— Итан, он сам был в шоке! Он не ожидал… Ты же видел, ему даже стало плохо тогда.
— Да фиолетово на него! Так ему… Ублюдок. Вот ублюдок… — он не договорил, дыхание перехватило от очередной волны паники, от неистовой ненависти и злости даже не ощущал боли. Неожиданно его замутило… Еле успев открыть дверь, его выворотило прямо на бордюр.
Откашлявшись и сплюнув остатки слюны,
— Только давай без я-же-говорила.
Расстроенная Оливия только несмело протянула ему приготовленный красивый носовой платочек с вышивкой. Он взял его, небрежно вытер им губы и протянул обратно. Она приняла его двумя пальцами, подержала немного и опустила рядом, меж сидений.
— Прошу, поедем в больницу. — тихо попросила она.
Ему было так плохо сейчас… ломило кости, сжимало желудок в узел, голова кружилась и всё вокруг буквально расплывалось и двоилось.
— Эти гребанные швы на моём лбу тебе ни о чём не говорят? — указал он себе на лицо. — Меня уже осмотрели.
— У тебя может быть сотрясение, внутренние повреждения…
— Всё в порядке, просто поехали. Увези меня отсюда.
— Куда? Куда ехать, Итан?
— Туда, где мне самое место. Домой. Езжай домой.
21:40
Ричард вёл машину сам. Отпустил Брэда, прямо от фирмы и сел за руль, не без облегчения изолировав себя от всего вокруг… от любопытных взглядов и суждений.
«В какой момент он перестал быть самим собой? В какой, превратился в труса?»
Итан ушёл, а он выгнал всех и заперся в кабинете. Хотел выпить, но опрокинул бутылку. Почувствовал на мгновенье себя ничтожным беспомощным существом, и, заорав, разбил её о стену.
Стянул галстук, долго стоял у окна, упершись лбом в ледяное стекло. Нашёл таблетки, которые рассовала по его карманам жена… сердце ныло, щемило в груди. Он не знает, что ему делать. Впервые в жизни ему не наплевать и он не знает, что делать.
Не успел подъехать к дому, как в дверях появилась взволнованная Грета.
— Ричард, — началА, было, она, но мужчина резко отмахнулся. Он и так всё знал, Оливия держала в курсе.
Жену нашёл в спальне, сидела на постели. Увидев его, расплакалась, соскочила, вцепившись в шею и долго не отпускала. Сообщила, что Итан у бассейна, не ел, не заходил в дом… ни с кем не говорит.
Ричард переоделся в домашнюю одежду. Спокойный с виду, в отличие от нервно грызущей ногти жены, а у самого душа не на месте и осознал, что просто тянет время.
— Бедняжка звонила несколько раз, — сказала Оливия, кивнув на свой телефон, лежащий так далеко на кровати, словно боялась его, как огня. — Не могу придумать, что сказать… Я не могу ей врать.
— И не нужно. Успокойся, — подошёл к ней он и поцеловал в лоб. — С ней всё хорошо. Не разговаривай с ней пока. Сделаем, как решит Итан.
— Поговори с ним, прошу… Поговори сейчас.
— Да, да. — кивнул он поспешно. «Ничтожный трус». Он понял, в какой момент стал таким — именно в тот, когда упал лицом в грязь перед сыном.