13 диалогов о психологии
Шрифт:
“Вопрос” означает действительно новый психологический феномен. Это не стимуляция и не просто какое-либо слово — это специфическое слово, вызывающее специфическую реакцию. У больной возникает совершенно своеобразный феномен — феномен памяти… [Там же, с. 8990].
А.: И здесь Жане делает чрезвычайно интересный вывод. Он предполагает, что именно так — как результат общения между людьми — появляется память как необходимый акт для жизни общества.
П. Жане: Чтобы представить себе происхождение самого простого акта памяти, вообразим племя дикарей, этих первобытных людей, описанных Леви-Брюлем, которые все же уже являются людьми. Это племя воюет с другими племенами, и, располагаясь лагерем, оно выработало привычку ставить часовых для защиты от врага. Тот факт, что они ставят часовых, не так уж нас удивляет: этот акт встречается уже у животных. Он существует у обезьян, сурков, серн и у многих других животных…
Когда серны
Но наши дикари поступили необычно: они поставили часового на расстоянии, по крайней мере, пятисот метров от лагеря… Пустяк, скажете вы? Напротив,… это очень важно, так как люди племени теперь уже не видят часового… Они и не услышали бы его, даже если бы он звал на помощь.
Что же происходит при таких обстоятельствах?
Часовой, находящийся за пятьсот метров от лагеря, видит в нескольких шагах от себя неприятельские группы. При появлении первых врагов у часового наблюдается серия знакомых нам реакций, которые я называю реакциями восприятия: он защищается от этих первых врагов нападением и бегством… Но эта реакция восприятия длится очень недол-
416 ДиалогЯ. Человекестьпотозосіаіізипотоіесшіісш
го, так как сразу же в сознании часового возникает другой акт, другая мощная тенденция: позвать на помощь… Но он этого не делает, потому что, во-первых, это было бы бессмысленно, так как его товарищи находятся очень далеко и не могут его услышать; далее, это было бы опасно, так как шум привлек бы только врагов, а не друзей… Он бежит по направлению к лагерю… И как только он приходит к вождю, он зовет на помощь, указывая в определенном направлении и говоря: “Враги там. Идти нужно туда”. Странное поведение!… Он находится среди друзей, врагов больше нет. Почему он говорит о них? Это бессмысленно. Это уже не реакция восприятия, это действие, не связанное ни с какой стимуляцией, вернее, связанное с необычной стимуляцией, вопросительным поведением и вопросом вождя…: “Почему ты вернулся? Что происходит?” Теперь часовой отвечает на вопрос, а не на обычную стимуляцию.
Но действие тут же осложняется. Выслушав часового, вождь сразу же зовет остальных… Часть войск не отвечает ему и все по той же причине: эта часть отсутствует… Тогда он поворачивается к тому же часовому и говорит ему: “Иди на другой конец лагеря и расскажи такому-то все, что ты только что рассказал мне, и скажи ему, чтобы он подошел ко мне”. Вождь дает ему поручение.
Поручение — это обычно приказ, но приказ особого рода: это приказ совершить акт памяти… [Там же, с. 90-91].
А.: Итак, по Жане, память возникает в условиях совместной жизни, когда необходима именно социальная реакция на какое-либо событие. Она возникает с целью объединения людей, призыва выполнить какое-то действие… И здесь Жане развивает очень важную мысль. Сначала такой приказ — запомнить — идет “со стороны”, затем уже человек начинает приказывать самому себе. Появляется, таким образом, произвольная память, которую Жане считает родственной речи, поскольку такая память есть память-рассказ, а не реминисценция, простое воспроизведение имевших место в прошлом действий. Здесь в слитном виде присутствуют идеи, которые практически одновременно стали высказываться в культурно-исторической теории происхождения высших психических функций человека, к рассмотрению которой мы сейчас перейдем. С: Ты имеешь в виду Выготского?
Творческий путь Л.С. Выготского.. Источники культурно-исторической концепции А.: Именно. Наконец-то мы сможем поговорить об этом удивительном человеке, которого американский историк науки Стефан Тулмин назвал “Моцартом в психологии”. Очень подробно биография Выготского освещена в книге его дочери Гиты Львовны Выгодской, написанной ею вместе с Тамарой Михайловной Лифановой [28]. Я остановлюсь только на отдельных моментах его жизни и творчества.
Выготский родился в небольшом тогда белорусском городе Орше в семье банковского служащего. Семья была большая: восемь человек детей. Лев Семенович был вторым ребенком. С детства он обнаружил незаурядные способности, главным образом к предметам гуманитарного цикла. Он знал несколько иностранных языков: немецкий, французский, английский, древнегреческий, латинский и древнееврейский, изучал даже эсперанто. В Гомеле, куда семья Выгодских переехала, когда Льву Семеновичу исполнился год, она стала культурным центром города на многие годы. Кстати, фамилия отца была “Выгодский” с буквой “д”; потом, став взрослым, Лев Семенович сменил букву “д” на “т”. По одной из версий, для того, чтобы его не путали с его двоюродным братом Давидом Исааковичем, который стал публиковать свои работы по филологии примерно в то же время, что и он (См. [9, с. 14]); по другой — более распространенной — версии, он предполагал, что фамилия Выготский имеет отношение к местечку
А.: Русский язык и литературу, эстетику и теорию искусств, логику и психологию… Одновременно он работал литературным редактором издательства, был одним из создателей литературного журнала “Вереск”, писал рецензии на спектакли известных театров, приезжавших в Гомель на гастроли… Литературоведение и театр — вот что занимало Выготского в эти годы, вот чему он страстно отдавался… 14 Е.Е.Соколова
418 ДиалогЯ. ЧеловекестьпотозосіаІізипотоІесЬпісш
С: Подожди. Значит, у него было филологическое образование? А.: И филологическое тоже. С: А какое еще?
А.: После окончания с золотой медалью гимназии Выготский поступает в Московский университет, сначала — по желанию родителей — на медицинский факультет, а затем буквально через месяц переводится на юридический факультет университета. С: Почему же он не поступил на какой-нибудь филологический факультет, раз его так привлекали эти науки?
А.: Да, сделанный им выбор, к сожалению, не соответствовал в общем и целом желаниям Льва Семеновича. Что-то похожее на судьбу Фрейда. Тому тоже не удалось стать ученым-физиологом, как ты помнишь. У Выготского значительную роль играли национальные причины. Ему, еврею по национальности, было бы трудно после окончания историко-филологического факультета поступить на государственную службу, тогда как карьера адвоката была ему не заказана (См. [9, с. 14]). Тем не менее, Выготский параллельно с учебой на юридическом факультете университета учится еще и на историко-философском отделении так называемого народного университета Шанявского. Университет этот — куда принимали безо всяких ограничений национальности, пола и возраста — был основан на средства либерального генерала Шанявского. Хотя диплом о его окончании и не признавался властями (См. [10, с. 23]), университет давал прекрасное образование, поскольку там преподавали мощные научные силы, которые покинули Московский университет после исключения из него студентов-забастовщиков.
Там-то Лев Семенович и получил хорошее филологическое образование, был в курсе всех дискуссий того времени в языкознании и литературоведении… Здесь-то он и “входит” в одну из важнейших проблем философии, филологии и языкознания того времени — проблему знака, которая сыграла чрезвычайную роль уже в его последующей психологической деятельности…
С: Постой, но как же тогда Выготский пришел в психологию?
А.: Это очень увлекательная история. Его приход в “официальную” психологию был стремительным и ошеломляющим для многих. Вот как описывает это событие Карл Ефимович Левитин со слов Александра Романовича Лурии,
который в то время - а это был январь 1924 года — был сотрудником Института психологии, возглавляемого Корниловым. Речь идет о проходившем в Петрограде (Ленинграде) II Всероссийском съезде по психоневрологии.
К.Е. Левитин: На трибуну вышел молодой человек — Выготскому в то время не было еще 27 лет…
А.: Небольшая ошибка — Выготский родился в ноябре 1896 года, и, стало быть, ему недавно исполнилось 27 лет… Но послушаем дальше.
К.Е. Левитин: Он говорил более получаса — ясно, четко и логически безукоризненно — о том значении, которое имеет научный подход к сознанию человека, к процессу его развития, об объективных методах исследования этих процессов. В руке Выготский держал маленькую бумажку, на которую изредка бросал взгляд, но когда после выступления Лурия подошел к нему, то увидел, что на ней ничего не написано…
Доклад, сделанный Выготским, настолько потряс Лурию, что он, несмотря на молодость лет бывший тогда ученым секретарем Института психологии, сразу бросился убеждать Корнилова, тогдашнего директора института, немедленно, сейчас же, этого никому не известного человека, приехавшего в Ленинград из Гомеля, переманить в Москву. Лев Семенович предложение принял, и его поселили прямо в институтском подвале (Цит. по [9, с. 13]).
С: С чем же приехал Выготский на этот съезд?
А.: С результатами нескольких психологических исследований, которые он провел в 19221923 годах в организованной им в Гомельском педагогическом техникуме психологической лаборатории и описания которых “кишат” еще рефлексологическими и реактологическими терминами и формулировками. Став “научным сотрудником 2-го разряда” Института психологии (то есть младшим научным сотрудником, по-нынешнему), Выготский выступает на научных конференциях института с несколькими докладами, в которых тоже звучат рефлексологические и реактологические термины. Но это только видимость. В старые термины Выготский стремился вложить новое содержание. Ведь именно в это время у него начинает складываться совершенно иной подход к объективному изучению человеческого сознания.