13-й отдел НКВД. Книга 2
Шрифт:
Судя по обстановке, мы находились не в хранилище, где обосновался 13-й отдел. Простой рабочий кабинет. Думаю, один из многих на Лубянке. На стене висит неизменный портрет Феликса Эдмундовича, рядом, как положено, – Иосиф Виссарионович. Стандартная, казенная обстановка.
Снова посмотрел на блондиночку. А какого черта она в форме? Насколько помню, Лизонька носила исключительно приятные глазу платья.
Только в этот момент понял, что в кабинете достаточно холодно. Меня начал бить озноб, а пальцы на руках заледенели и отказывались сгинаться. Посмотрел на окно. Светло. Часов восемь утра. Может, девять. Но… на ветках дерева, раскачивающегося за стеклом от сильного ветра, отчётливо был виден заледеневший снег.
А вот это не понял. Разве звезда меня не в тот же момент, откуда забрала, вернула? Теоретически, ведь так должно быть. Ладно, Василия уже не спасти. Ок. Но Гренадерша сказала, жизненно важно забрать книгу у чекистов. Логично, сделать это в тот же момент, когда и отдал. Ну, или хотя бы через день. А тут блин зима. Почему разрыв между событиями в такой здоровый промежуток?
– Что у нас? Какое число? – Горло болело нестерпимо, поэтому вышел какой-то хрип. Подумал бы, что всю ночь горланил песни, но судя по состоянию, просто тупо подхватил простуду. Достаточно сильную, кстати. Вот тебе и объяснение невыносимой ломоты в теле.
– Октябрь сейчас. Пятнадцатое. Ты неделю с жаром. Температура не падала вообще, напугал меня… То есть всех нас. Да и с чего ей падать. Видишь, какие холода. С одной стороны, тяжело, конечно. Вчера рвы копали опять, для линии обороны. Лопата землю еле пробивает. С другой стороны, фашистов тоже прижмёт знатно. Тем более… Погано все. – Лиза провела ладонью по лицу. Честно говоря, она сама выглядела, краше только в гроб кладут, – Товарищ Сталин приказал сегодня политбюро собраться в 9 утра. Это пугает. Все знают, он приезжает к полудню. Думаю, из-за ситуации на фронте. Ты неделю с лихорадкой на ногах был. Сегодня только под утро стало легче вроде. Как живой мертвец ходил. В бреду. Глаза блестят, язык заплетается. Упал прямо по дороге. Мы тебя сюда притащили. Товарищ майор велел до утра не будить, а если сам попробуешь встать, связать и уложить обратно. Привез каких-то порошков, в кипятке растворил, а потом тебе прямо собственноручно залил. Да ты уже не сопротивлялся. Меня оставил рядом сидеть. Укрывать не стала из-за жара. Нельзя кутать при высокой температуре. Помнишь сам-то, как упал?
– Аааааа. Да. То есть, нет. Не помню. Плохо соображаю ещё. Горло болит. Голова, как чугун.
Упёрся руками о диван и попробовал принять сидячее положение. В принципе, получилось. Слабость только периодически резко накатывала волнами. Может, есть связь этих перемещений с самим Иванычем и его состоянием? В тот раз деда по голове хорошенько отоварили. В этот раз – болезнь.
Спустил ноги, планируя встать, но сразу же повело в сторону. Лизонька вскочила, бросилась ко мне, подставляя плечо, и попутно обнимая одной рукой. Конечно, не к месту, но было очень даже приятно. Волнуется. Переживает…
– Осторожно! А то носом в пол улетишь. Тебе бы отлежаться. Но видишь, что… Ситуация на фронте тяжёлая. Немцы наступают, Вань. – Впервые блондиночка назвала меня не привычным «Иваныч», а по имени. Она вообще была на себя непохожа. Уставшая, расстроенная, хотя пыталась выглядеть собранной. – К Москве все ближе. 30 сентября на Брянском направлении двинулись, 2 октября – на Вяземском, 10 октября – на Калининском. Помнишь хоть? Я бы предпочла не помнить… Прорвали оборону и взяли несколько армий в окружение. Кровью теперь приходится отстаивать каждый рубеж. Страшно, Вань. Враг продолжает рваться к Москве. Что будет дальше не понятно.
Девчонка смотрела на меня с таким выражением во взгляде, будто я был способен как-то изменить ситуацию. С одной стороны это, честно говоря, льстит. Но с другой, знаю, что хорошие новости появятся нескоро.
– Помню. Смутно. Все, как в тумане. – С помощью девчонки, сел обратно на диван. Ноги все равно подкашивались и норовили отказать в надёжной опоре. Неплохо
Вот это звезда подсуропила. В таком состоянии я мало на что годен. Да ещё и период тяжелый. Похоже, скоро битва за Москву. Даты помню плохо. И то, в большей мере, благодаря книгам, которые взял в библиотеке. Правда, насколько могу судить, война по своим этапам осталась неизменной. И вот как сейчас Тихонову за книгу говорить? Вы знаете, товарищ майор, мы в заднице, но отдайте мне ту штуку, которую я вам по глупости вручил. Не переживайте, Москву отстоим. Откуда знаю? Видение мне было. Я же, блин, Ванга. Так что ли?
Словно почувствовав мои мысли, в кабинете появилось ещё одно действующее лицо. Товарищ майор государственной безопасности собственной персоной. Открыл дверь, молча протопал к стулу, который недавно был занят блондиночкой, а потом сел на него, снял фуражку и посмотрел на нас с Лизонькой. Могу представить, как выглядит со стороны наша парочка. Сохраняя приличия, отстранился от девчонки, на плечо которой так и норовил притулиться. Ох, как же хреново-то…
– Плохие новости. – Тихонов, в отличие от Лизы, держал себя в руках гораздо успешнее. Определить его настоящее состояние не представлялось возможным. Он даже эту фразу произнес обыденным голосом. Как если бы сообщил, на улице снег, но это нормально, потому что зима на пороге. Не мужик, кремень.
– Ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии комитет обороны постановил эвакуировать из города дипломатические представительства и Наркомат Обороны. Из высшего руководства должны остаться только товарищ Берия, ещё товарищи Микоян и Косыгин. Иосиф Виссарионович будет тоже здесь. Сказал, что уедет только в самом крайнем случае, смотря по обстановке. Если появятся войска противника у ворот Москвы, нам, имею ввиду сотрудникам НКВД, поручено произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также уничтожить все электрооборудование метро. Велено не трогать только водопровод и канализацию.
– Никита Пахомович… – Лиза стала совсем бледной. Она осеклась, подбирая слова, потом провела ладонью по волосам. Видимо, ей мешались выбившиеся пряди. Или просто нервное. – Так что же… Сдадим Москву, что ли?
– Молчать! – Тихонов со всей силы ударил кулаком по столу, рядом с которым сидел. – Чтоб не слышал ничего подобного. Поняла? Есть распоряжения, приказы. Все. Свои вот эти гадания, предсказания, оставь при себе. Ясно?
Девчонка молча отвернулась к окну. Я успел заметить, как она закусила губу. Хочется ей заплакать, но держится.
– Ты Елизавета соображай, что говоришь. Кутузов мог себе позволить отойти от столицы. Проиграть бой, чтоб выиграть войну. Вот только Гитлер – это не Наполеон. А фашисты – вовсе не благородные французы. Думаешь, если что, нас просто захватят и все? Будем жить дальше, как ни в чем не бывало? Нет! Страну разобьют на составные части, заберут все, что можно и нельзя, советских людей превратят в ресурс. Да и не будет советских людей. Советского союза не будет. Переделят нас на куски. Сделают различные придатки к различным частям машины Вермахта. Большевизм – смертельный враг национал-социализма. Знаешь, что делают с сильным и опасным врагом? Его уничтожают. Полностью. Самого врага, семью врага, близких врага. Иначе, даже после поражения, всегда остаётся угроза, он, этот враг, оклемается, наберётся сил, а потом нанесет ответный удар. Поэтому, вы оба должны понимать. Вопрос стоит конкретный: «Либо мы, либо нас». Ясно? И не забывайте. Это сейчас у нашей страны есть союзники – Великобритания, Соединенные штаты. Но как только Советский Союз пошатнется, как только упадет, они же первые буду рвать его на части. Нет у нас никого. Запомните. Кроме Партии, Родины и товарища Сталина. Никого, кроме нас самих. А значит, надо выстоять. Поняли?