140%
Шрифт:
Я тихо рассмеялась: – Ну, какая правда? Что я твоя девушка? Твоя девушка – это Кира. Ты её разве отцу не представлял? Она у вас не бывала?
Я задавала вопросы скорее себе, вдруг осознав, что он имел в виду.
– Кире я всё сказал, – услышала я.
Матвей шёл быстро и тянул меня, я еле успевала. Дождь почти совсем стих, немного лишь вороша молодую листву над нашими головами. На голову и за шиворот то и дело капало.
– И да, я считаю тебя своей девушкой. Очень желанной и… единственной.
Мы остановились под фонарём возле одного из подъезда панельных
– Матвей, ты уедешь скоро учиться. Я остаюсь здесь. Отец это всё знает, зачем ты его злишь просто так?
Я не замечала, что всё время крупно дрожала, но холод был виной этому только отчасти. Наш разговор, весь вечер вообще взбудоражил меня.
– Я хочу поговорить с ним, не хочу в Москву, но не знаю, как это сделать.
– Что? Зачем? Тебя ждут большие возможности, – почему-то горько получилось у меня.
– Я с самого начала не хотел, он надавил.
– Я тут ни при чём?
– Нет, не волнуйся.
– Но ты же сейчас меня хочешь выставить виновницей, – у меня в груди почему-то стало жарко от обиды. – Чтобы он ненавидел меня.
Матвей покачал головой.
– Я хочу жить и учиться здесь. И видеть тебя. Я хочу, чтобы он понял это, всё это вместе. И принял.
Слова срывались, как будто каменные.
– Зачем? – тихо спросила я.
В ответ он поцеловал меня и, больше ничего не сказав, завёл в подъезд и ушёл.
6
Лида осознала, что совершенно отдалилась от дочери, когда убирала в прихожей, а из расстёгнутого рюкзака Тони вместе со школьными учебниками и толстыми тетрадями высыпалась длинная упаковка противозачаточных таблеток «Новинет», и пачка сигарет.
Тёма в этот момент смотрел мультики в гостиной и пил чай с печеньем, он был очень доволен тем, что учёба для него в этом учебном году закончилась.
Лида долго разглядывала таблетки, нахмурившись, и в конце концов положила их обратно. Сигареты она выкинула в мусорное ведро на кухне. Её стало лихорадить от мыслей, и первым позывом к тому, чтобы что-то сделать – позвонить Никите.
Было 30 апреля, завтра начинались долгие майские праздники, которые в их семье всегда ждали и любили. Тони дома не было, она ушла к Марине и сказала, что вернётся поздно.
Но судя по всему, она могла уйти куда угодно, а вовсе не к Марине.
Лида заставила себя сдержаться и не позвонить ни ей, ни её отцу. Она должна уже привыкнуть к мысли, что любые проблемы и сложности придётся решать самой.
Налив себе на кухне крепкого чаю, она стала смотреть в окно, погрузившись в нелёгкие думы. Лида пыталась вспомнить что-нибудь, что указывало бы на то, что дочь встречается с парнем, иначе она воспитала не уважающую себя молодую девушку, имевшую беспорядочные связи. И к чему это приведёт, когда ей только семнадцать? Она превратится в развязную пустую бабёнку без семьи. И уж конечно, бездетную. Таким не нужны дети.
Нет. Ничего не приходило в голову, Лида же была так зациклена на себе в последнее время и на отношениях с мужем, которых больше не было. А надо было пристальнее смотреть за своим старшим ребёнком.
Но это были глупые мысли, не об этом надо было думать. В конце концов, немного успокоившись, она решила, что пока не нужно поднимать панику. Быть может, у Тони кто-то есть, девочка влюблена, потому и выбрала такой метод контрацепции. Конечно, всегда немного шокирует то, что твоя дочь выросла и уже ведёт взрослую личную жизнь. Разве хоть одна мать может подготовиться к такому морально? Но ведь это нормально, она сама в этом возрасте уже встречалась с Никитой, и в 19 лет родила Тоню…
На улице резко подуло ветром, поднимая клубы пыли, потом вдруг побежали люди перед самыми окнами и тут же хлынул ливень. Резко запахло влажной пыльцой и жирной грязью, над домом прогрохотал гром. Лида со страхом и странным предчувствием несчастья наблюдала за стихией. Тёма выключил телевизор, потому что из-за грозы кабельное выключилось, а потом погас и свет. Сын позвал её тревожным голоском маленького мальчика, и она пошла в гостиную, чтобы успокоить его.
Весь вечер им пришлось ходить по квартире со свечами, Лида помогала Тёме передвигаться на костылях. Поужинали они поздно, и она решилась позвонить Тоне, чтобы узнать, как у неё дела.
Дождь на улице всё не стихал, молнии расчерчивали мрачное небо. Даже в квартире при закрытых окнах пахло озоном.
Тоня сказала, что у неё все нормально, хоть она и вымокла, и что она у Марины. Лида ей не поверила, у девчонки был сонный голос, как будто она спала в тёплой постели, а Лида её разбудила. И конечно, она отпросилась остаться.
Уложив наконец Тёму, беспокоящегося из-за того, что не работает ночник, с которым он привык засыпать, она села на кухне и стала смотреть за окно, на чёрную ночь, облитую водой.
Лида не заметила, что заснула, положив голову на согнутые руки на подоконник. Дома было тихо и тепло, гроза прекращалась. В гостиной тикали огромные часы, которые она сделала когда-то своими руками. И Никите они нравились. Очень давно.
Резко проснувшись от того, что дали электричество, она уже хотела идти спать, потому что Тоню было ждать бессмысленно, как в двери повернулся ключ, и дочь возникла на пороге, держа мокрую куртку в руках.
Волосы её тёмной волной лежали на правом плече, губы были розовыми и сейчас очень отчётливыми, глаза необыкновенно блестели, потому что она недавно плакала.
Лида, обещавшая себе не рубить с плеча, тут же спросила: – Тоня, ты с кем-то встречаешься?
Дочь совершенно взрослым взглядом посмотрела в лицо матери, оценивая, как много она знает и неуверенно кивнула.
– Да. Можно и так сказать, – ответила девушка.
Дождавшись, пока она примет душ и переоденется, Лида снова перехватила её в прихожей, хотя было заметно, что Тоня собиралась ускользнуть от разговора.
– Расскажи мне о нём, раз уж ты пьёшь «Новинет».
Тоня закусила губу и с сожалением посмотрела на Лиду, но произнесла удивительную вещь: – Чёрт, я же забыла его выпить! Спасибо, что напомнила.