1910-я параллель: Охотники на попаданцев

Осипов Игорь Валерьевич

— Так, если никто сейчас не выйдет, — прокричал я, — то мы сами будем снимать пришлого с вашей крыши, и не дадим обязательств, что не проломим до самого погреба! Считаю до трёх!

— Иду, иду, ваш блародь, — раздался из раскуроченного окна обречённый пропитый голос, а следом скрипнула дверь, и на крыльцо вышел хмурый мужик в серой длиннополой рубахе, холщовых штанах и лаптях на босу ногу. Хозяин дома поглядел на крышу, а потом перекрестился. — Матерь Божья, первый раз такую страхолюдину вижу.

Отведёшь в полицейскую управу, скажешь, от коллежского асессора Тернского, попросишь пять рублей ассигнациями.

— А дадут? —

тут же оживился мужик, выпрямив спину. Он, видимо, уже пересчитывал в уме шуршащие бумажки. Пять рублей — деньги не малые, к примеру, на сорок рублей можно месяц жить, покупая всё нужное на рынке, ещё и останется.

— Дадут, при виде этой непременно дадут, — ответил я, заметив, как из дома выскочила наспех одетая баба.

— Дурень, живей её сымай оттедава! — заголосила она на мужа, и тот, неуклюже ковыляя, побежал куда-то за избу.

В иной раз я бы посмеялся, но время не ждало, и я быстро направился к проулку, из которого нетерпеливо выглядывал эфирный ищеец. Создание при моём приближении скрылось, зовя за собой.

— Шеф, куда мы? — донёсся до меня вопрос шумно пыхтящего Никитина.

— Самому бы знать, — пробурчал я.

Внутренний голос настаивал бежать за эфирной тварью, и не было ни одной причины ему возразить. Интуиция, знаете ли.

Скоро дома кончились, и впереди мелькнул глинистый обрыв противоположного берега реки Каменки, поросший бурьянами и невысокими ивами. А ещё через десяток шагов показалась и водная гладь речушки с порослями камышей, пышной прибрежной травой и круглыми листьями кувшинок. В сторонке паслась одинокая коза, привязанная к колышку толстой верёвкой. Тропинка выводила к широкому омуту, где имелся небольшой мосток, с которого местные обитатели набирали вёдрами воду и рыбачили. Из-за вязкого илистого дна купаться было тем ещё удовольствием, но наверняка в сильную жару в омут прыгали мальчишки.

Ищеец на несколько мгновений потерялся из виду, а потом нашёлся в сотне метров от нас ниже по течению. Эфирное создание встало на задние лапы, как суслик, а через несколько секунд без следа растаяло в воздухе. Я быстрым шагом проследовал к месту последнего пребывания существа, но, не дойдя пары десятков шагов, замер. На берегу под ивой стоял мужчина в серой спецовке и пистолетом-пулемётом в руке. Сомнений в том, что это один из пришлых террористов, не было.

Я быстро оглянулся назад и, увидев сосредоточенное лицо Никитина, прошептал:

— Займи позицию для стрельбы здесь. Я подойду ближе.

Александр кивнул, сглотнул слюну и направил винтовку на человека в сером. Я же сделал ещё несколько шагов, держа серого на прицеле.

— Стоять! Стрелять будем без предупреждения!

Пришлый вздрогнул и медленно повернулся, обведя нас каким-то растерянным взглядом, а потом к растерянности добавился испуг. Молодой парень, которому ещё и двадцати лет не было, попятился и чуть не поскользнулся на мокрой траве.

— Бросить оружие! — снова прокричал я, выставив вперёд левую руку с зажатым в ней кинжалом, и положив поверх упрятанного в броню запястья цевьё обреза.

Пришлый опустил глаза и начал рассматривать свой пистолет-пулемёт так, словно в первый раз в жизни его видел.

— Брось его и руки за голову!

Парень разжал пальцы, позволив воронёному оружию упасть в грязь под ногами, а я осторожно подошёл поближе, внимательно рассматривая задержанного. Сразу бросилась в глаза кровь,

пропитавшая левый рукав, и узкий тонкий разрез на ткани, словно его чем-то распороли. Форма была грязная и мокрая, словно пришлый кубарем скатился по глинистому берегу в реку. Сам он был бледный и тяжело дышал. Наверное, он пострадал во время ночной стычки. И ещё мне подумалось, что он не был похож на робота. Даже такого совершенного, что может притворяться человеком.

— Зачем я здесь? — вдруг произнёс пришлый, и от такого вопроса я сам растерялся. Неужели он попал под попаданческую амнезию? Тогда он должен быть на нашей Земле совсем недавно.

— Ты помнишь, кто ты? — сделав ещё один шаг, спросил я.

— Да.

— Как тебя зовут?

— У меня нет имени, — ответил парень, пожав правым плечом, а потом сморщился и приложил ладонь к левой руке.

— Ты его забыл?

— Нет. У меня никогда не было имени, только персональный мнемокод, — негромко ответил пришлый, а потом повторил свой вопрос: — Зачем я здесь?

— Значит, ты не помнишь, как ты здесь оказался?

Парень поглядел по странам, словно собираясь с мыслями, а потом ответил.

— Я всё помню. Ночью вы пришли. Привели внесистемную. Мы должны были убить её и вас. Потом эвакуация подсистемы. Потом сбой обновления мотиваторов, — произнеся ровным усталым голосом свой монолог, он замолчал на секунду, а потом поднял на меня глаза и спросил: — Зачем я должен был вас убить? Я не понимаю.

— Я думал, это ты мне расскажешь, — хмуро процедил я сквозь зубы, так как ситуация начинала раздражать всё больше и больше. Ведь вместо ответов получаю только скупые и абсурдные вопросы, и непонятно, он так хорошо прикидывается дурачком, или действительно не понимает сути происходящего.

— Я не знаю, — продолжил парень, начав перечислять незнакомые понятия: — Ошибка обновления блока мотиваторов. Ошибка блока самоликвидации. Ошибка обновления нейродрайверов. Запуск резервной процедуры самоликвидации.

Закончив говорить, пришлый уставился сперва на валяющееся у него под ногами оружие, а потом на ствол моего обреза, и медленно наклонился, взяв пистолет-пулемёт.

— Эй! Брось его! Стрелять буду! — закричал я, сморщившись от легкой головной боли, так как в этот момент Марк Люций внутри меня опешил и отступил на задний план. Он привык убивать, и смерть врага для него так же естественна, как дыхание, но сейчас была ситуация, в которой жизнь врага была ценнее смерти. А ведь если он направит оружие в мою сторону, я вынужден буду убить важного свидетеля. Оставшийся в неком подобии одиночества и вышедший на передний план Евгений Тимофеевич лихорадочно соображал, как быть. Парень же тем временем приставил ствол к виску.

— Почему я должен умереть? — вдруг произнёс пришлый дрожащим голосом. На его глазах навернулись слёзы, а дыхание стало частым и прерывистым. — Я не хочу умирать.

Нелепость происходящего была совершенно немыслимая. Он не хотел стреляться, но при этом держал ствол у виска и шептал о самоликвидации. Полный абсурд.

Времени на размышления больше не оставалось. Я выдохнул, сдвинул ствол левее, и выстрелил. Пришлый вскрикнул и выронил оружие, а потом схватился левой рукой за правую ладонь, только что простреленную насквозь. В следующий миг я бросился вперёд и сшиб этого дурного попаданца с ног. Парень отлетел в траву, как бильярдный шар, по которому попали кием.