1910-я параллель: Охотники на попаданцев
Шрифт:
Я осторожно, самыми кончиками пальцев механической перчатки взял перо за ручку, прижал ладонью лист к двери и начал, время от времени макая важнейший инструмент летописцев и чиновников в синие чернила, выводить дюймовыми буквами записку, начинавшуюся со слов: «Срочно примите меры».
Пока писал, даже вспотел, ибо делать это в кирасе — верх сложности. А закончив, подкинул перо, поймал его всей пятернёй и с грохотом воткнул дверь. В разные стороны полетели щепки и тонкий наконечник железного пера, помятый ударом до полной негодности, а лист остался висеть, пригвождённый обломком дорогого красного дерева.
— Макс, что там случилось? —
— Господин Тернский случился, ваше превосходительство.
— Чего хочет?
— Передал корреспонденцию-с, — невозмутимо, насколько это было возможно, ответил адъютант.
Я ухмыльнулся и протопал к кабинету, который осторожно открыл. Внутри царил серый утренний полумрак, а посредине комнаты спиной ко мне стояла обнажённая Ольга, прижимая к груди шёлковую нательную рубаху. Она словно специально ждала меня вот такая, прекрасная и соблазнительная, сделавшая при моём появлении пол-оборота на кончиках пальцев. И лишь белая кружевная подвязка, за которую был заткнут золочёный двухзарядный пистолет да нательный крестик на шёлковом шнурке, были на ней контрастными украшениями, шедшими ей больше, чем иные бриллианты и злато с серебром. Та моя часть, что Евгений, хотела сделать тонкий комплимент, но вмешался Марк Люций. Губы растянулись в хищной улыбке, а после я подошёл к Ольге и осторожно сжал тонкие белые плечи в тисках механических перчаток.
— Гемма дигнус император. Драгоценный камень, достойный императора, — упали тихие слова.
— Только лишь императора? — с лёгкой усмешкой спросила она.
— А чем я хуже? — ответил я, притянул Ольгу к себе и легонько поцеловал в сочные тёплые губы.
— Ты ведь сейчас тот, другой, — произнесла супруга, глядя мне в глаза, которые сейчас наверняка были карие, в противовес голубым очам Евгения.
С лёгкой усмешкой я кивнул.
— А как же Евгений?
— Ты нас не разделяй. Мы одно целое, мы просто разные грани одного и того же Марка Люция Евгения, — с улыбкой ответил я и отпустил супругу.
— Синяк будет, — со вздохом поглядев на плечо, произнесла она.
— Его никто, кроме меня, не увидит, — ответил я и дёрнул за тросик раскрытия кирасы. Время не ждало, и потому нужно было быстро смыть с себя пот и облачиться в выходной костюм-тройку. Ольга перехватила мой взгляд, ставший серьёзным, и с улыбкой хищницы, из когтей которой не смогла вырваться причитающаяся по закону добыча, ускользнула за раскладную ширму.
Через четверть часа я был готов и прилаживал шляпу-котелок, а после взял со спинки стула чёрные перчатки и подхватил электрическую трость, проверив заряд. Револьвер и без того был в потайной кобуре, рядом с тремя склянками, извлечёнными из патронов «бластера». Ольга не отставала от меня, облачившись в платье цвета кофия с глухим воротом, а на голове красовалась широкополая шляпка с пышным белым пером. От супруги пахло дорогим парфюмом.
Вниз мы спустились, держась рука об руку. В гостевом зале нас уже ждали Сашка и Могута с гриднями, все одетые в солдатские шинели. Пришлых вооружили пехотными винтовками с примкнутыми штыками. Сейчас оружие было завёрнуто в широкие холстины и перемотано бечёвкой, дабы не смущать встречных горожан. Сама по себе мосинка с катушкой электрической перезарядки была рассчитана на рекрутов из глухих деревень, и настолько проста, что освоить её мог любой буквально за полчаса. Разумеется, для точной стрельбы на средней и большой
Я выкатил электромобиль, усадив Ольгу на переднее сидение рядом со мной, а Сашка с Могутой устроились на заднем. Остальные вскочили на подножки, держась за дверцы. Авто изрядно просело и жалобно загудело электрическим мотором, но всё же покатилось вперёд. Не зря я брал дорогую вещь, обычный электромобиль либо сломался бы, либо просто застыл на месте с перегоревшими от чрезмерной натуги предохранителями.
До полицейской управы, расположенной рядом с вокзалом, катились долгие десять минут. Авто я остановил не возле нужного здания, а в переулке, где спешился и вместе с Ольгой и Никитиным направились к дубовой двери под большой надписью «Полиция».
Шедшая рядом супруга тяжело дышала, стиснув свои пальцы у меня на локте.
— Он там, — прошептала женщина, когда мы приблизились.
— Ты, главное, не впади в глупую импульсивность.
Испортишь ведь всё, — тихо ответил ей я.
— Помню, — огрызнулась Ольга, и поджала губы.
— Мы просто пройдём к начальнику полиции, и побеседуем с ним о разном. В основном о вопросах взаимодействия. Будем очень любезны, и скажем, что нашли свидетеля, который готов дать показания, якобы о том, что руководство Новообской полиции сотрудничает с террористами. Скажем, что у неё псевдоним Внесистемная. Мол, глупости всё это, но дело стоит рассмотреть. Если он действительно из пришлых, должен занервничать. Обычно это действует.
— В детективных романах? — хмыкнув, уточнила Ольга.
— А у нас есть выбор? — поглядев на идущего рядом сконфуженного Никитина, ответил я.
— Я его и так почую, — отозвалась супруга, а перед самой дверью глубоко вздохнула и состроила такое невинное лицо, что я даже готов был поверить в то, что она наивная дама, начитавшаяся любовных романов, и выходящая в свет только для званых ужинов и примерки платьев. Поверил бы, если бы не видел, как она ломится в кирасе, ломая заборы, как яростно расстреливает стену кладовой из картечницы, как засовывает под подвязку на бедре пистолет.
На стук дверь открыли быстро, и дежурный, отворявший засовы, сразу молча уселся на своё место. Где у него стояла тарелка с кусочками мяса. Он наколол один на железную вилку и отправил в рот, начав сосредоточенно жевать.
— Любезный, — произнес я, оглядев заставленное канцелярскими столами помещение, на которых сквозняк колыхал документы, — нам надо попасть к уездному исправнику.
— Его превосходительство в отлучке, — тут же отрапортовал дежурный, продолжая есть. В иное время я бы его отругал, но не сейчас.
— А скоро будет?
— Не ведомо.
Я поглядел на Ольгу, которая недовольно сложила губы трубочкой и играла желваками. Просто получается, что мы зря пришли, да к тому же её чутьё подводит. А обманутой дурой она ой как не хотела быть.
— Тогда мы записку оставим, — произнёс я, подойдя к столу. Уже потянувшись за бумагой и пером, замер. По спине пошли мурашки, а Марк Люций рванул на передний план, переходя в боевую готовность, глядя при этом краем глаза на дежурного, который с остекленевшим взором и сжатыми до размеров острия иголки зрачками, ткнул вилкой в опустевшую тарелку и, не заметив этого, начал жевать воздух.