1910-я параллель: Охотники на попаданцев

Осипов Игорь Валерьевич

Я остановил авто перед перекрёстком, за которым уже будет видна наша резиденция, и открыл дверцу. Гридни спрыгнули на землю.

Выстрелы раздались совсем близко, и я достал из потайной кобуры револьвер. Пальцы по привычке откинули зарядную дверцу камор, блеснувшую медными капсюлями центрального боя на патронах, и с треском прокрутили барабан.

— Евгене Тимофеиче, — послышался голос Могуты, а когда я поднял глаза, то он кинул мне небольшую склянку.

— Что это? — спросил я, поймав вещицу и всмотревшись в стекло.

— Ракушка, — ответил он, — я разумею, что пули свинцовыя для пистолетов хоть и суть сильнее пуль для

пращи, но сие тоже пригоже.

Я поглядел на сделанную из плохого стекла ёмкость с медленно шевелящей рожками улиткой внутри. Помнится, у подсиживавшего Огнемилу предателя тоже была такая. Стоящая вещь, но уповать на неё, как панацею от всех опасностей, не нужно.

Я подбросил вещицу на ладони, а потом отдал Ольге. Та сперва равнодушно покрутила склянку в руках, а потом положила себе на колени. Духов после вторжения демона в её рассудок видеть она начала, но вот значения этим эфирным созданиям не придавала. Оставалось надеяться, что мы не окажемся в той ситуации, когда будет можно проверить эффективность защитного артефакта на собственной шкуре.

Я снова оглядел улицу, опустевшую после начала стрельбы, а потом достал из внутреннего кармана маленькое круглое зеркальце, которое всегда таскал с собой. Вещица была не раз проверена в самых разных ситуациях. Во всяком случае, оно было надёжней духа в банке. Гридни, державшие винтовки словно копья, молча глядели на то, как я подошёл к углу двухэтажного дома. Извёстка в этом месте облупилась, обнажив рыжий кирпич, да и само казённое здание, принадлежавшее какой-то небольшой счётной конторе, устало от своего бытия, обветшав непогодам. Но это не мешало ему быть хорошим убежищем от пуль.

Я высунул из-за стены зеркальце. То слегка подрагивало, но в него всё равно можно было различить усадьбу, валящегося без движения у караулки часового и нескольких городовых, прячущихся в кустах у дровника. Они время от времени выныривали и палили из револьверов в сторону нашей резиденции. В ответ тоже скромно постреливали, и судя по отсутствию раненых и убитых — без результатов. Попасть в человека, спрятавшегося в подобном укрытии на большом расстоянии — мизерный шанс.

— Идиоты, — прошептал я, — идиоты.

«Вот какого чёрта они отстреливаются? — думалось мне. — Чего барон не выйдет к полицейским и не попытается решить вопрос полюбовно. Даже если городовые работают по указке демона, просто так убить высокопоставленного чиновника из тайной канцелярии — это привлечь к себе огромное количество ненужного внимания. Можно затянуть всю процедуру дознания, привлечь связи, донести нужное до его светлости. Он не дурак, примет правильное решение по произволу полицейского чиновника, пусть тот и уездный исправник».

Так размышлял Евгений, а вот Марк Люций потихоньку зверел, оглядывая диспозицию. Одна из групп прячется в проулке между домами справа от нас. Они устроились удобно, и сзади не видно, и с усадьбы не обстреляешь. Другая группа залегла в саду у соседского дома. Наверняка был ещё отряд, зашедший со стороны речки Каменки. Тогда дом окружён. И хорошо будет, если городовые не зомби, как тот несчастный казашонок в полицейском участке, иначе придётся туго.

Внутри щёлкнула мысль, и я убрал в карман зеркальце, достав револьвер. А ведь демон-кукловод этого и добивается, чтоб барон вышел к нему. Для того чтоб опутать человека своими чарами, ему нужен прямой контакт, а ни барон, ни его адъютант не были в управлении полиции, Сашка

тоже не пошёл с нами тогда на приём, а вот Ольга была, и исправник даже ей руку целовал. Чёрт! Тогда барон всё верно делает, забаррикадировавшись в усадьбе. И из больницы он бежал не от убийц, а от участи быть марионеткой. И если демон завладеет и его превосходительством, то останется просто смириться с полным провалом, а то и вовсе бежать из города. Старый лис мог не знать наверняка о подобных перспективах, но интуитивно догадывался. Тогда нужно устранить полицию, а там жизнь покажет. Устранить, но не убивать.

Марк Люций зловеще ухмыльнулся, сжав в руке револьвер.

— Могута, пусть твои парни немного постреляют. Пусть просто пошумят, заставив недруга попрятаться по укрытиям, а я займусь делом.

Помощник Огнемилы кивнул и с некоторой заминкой щёлкнул предохранителем на винтовке. Тяжело им, всё-таки, далёким от наших технологий людям, обращаться с незнакомым оружием.

— Береги себя, — прошептала Ольга.

Я поглядел на супругу, и наши взоры встретились. Мой, балансирующий между этим миром и иным, и её, полный какой-то тоски, словно долгожданные надежды на избавление вот-вот рухнут, и останется только шаг в бездну саморазрушения. Это был взгляд сильной женщины, которая устала быть сильной, которая хочет мира и покоя.

От этого взгляда я улыбнулся и сделал шаг к перекрёстку, и Евгений Тернский во мне тоже сделал шаг в сторону, давая пройти Марку Люцию.

Засевшие в кустах слева находились в невыгодной позиции, с точки зрения атаки на них, ибо их защищал дровник с высокой стопкой поленьев и небольшой, но добротный заборчик, и брошенный у этого забора гужевой фургон. Заросли мешали прицельной стрельбе. Вторая группа, та, что в переулке, находилась под прикрытием первой. И если бы я засел там, то вломился бы в квартиру первого этажа и занял наивыгоднейшую позицию. Городовые глупцами не были, а это значит, что нужно рассчитывать на этот вариант. Ни вдоль реки, ни вдоль улиц к ним не подступить. Попытка обойти со смежных проулков — тоже глупая, так как соседский сад позволял быстро сосредоточить огонь на новом противнике, оставаясь в укрытии.

Остаётся только атака в лоб. Для обычного человека — это чистой воды самоубийство, для обычного, но не для меня. И я намерен воспользоваться этим преимуществом.

— Могута, — произнёс я, а потом убрал в карман зеркальце, снял сюртук с жилеткой и перехватил поудобнее трость в левую руку и револьвер в правую, — можете шуметь.

Одновременно с этим я вынырнул из-за угла и помчался к фургону — он был единственным возможным укрытием для меня на пути к противнику. Всего-то каких-то сто метров.

Сзади раздались выстрелы, причём один из гридней умудрился выставить огонь на скорострельный, ударив в стену дома длинной тяжёлой очередью, от которой звякнуло разбитое окно, а на извёстке появились рыжие пятна битого кирпича, похожие на кровоточащее раны. Сходство усилилось осыпавшейся из пробоин пылью, испачкавшей землю грязно-оранжевым.

Я рванул вперёд, видя, как городовые начали быстро перебегать от одного угла дровника к другому. Сбоку и сзади по-прежнему раздавались выстрелы, но попасть по бегущему из револьверов — сложная задача. Это только в приключенческих книгах да синематографе бравые вояки, ведя беглый огонь по противнику, уничтожают того сотнями, и потому ни одна пуля, даже случайная, не настигла меня.