1977
Шрифт:
– Да. Я дурак, бросай оружие, – вспомнил я фразу из старого боевика про ментов. Улыбка тронула мои губы – кривая, зловещая улыбка.
– Что это значит? – пробормотал он, глядя на меня с ужасом.
– Тебе не понять… – прошептал я. – Советую тебе сегодня ночью быть дома. Я приду. Обменяемся. Вздумаешь куда-то деть мою вещь, позвать в засаду милицию или своих дружков – смотри второй пункт. Понял?
– Козел! – прошипел он.
Я сунул его документы во внутренний карман пальто. Толкнул ладонью Валентина в лоб – жест грубый, бесцеремонный. Он повалился на спину, как мешок с картошкой, его глаза пустые и бессмысленные – уставились
«Вроде все неплохо получилось, – подумал я, стараясь убедить себя в этом. – Нигде не косякнул. Документы у меня, теперь никуда не денется. А не жестко я с ним? Да не, нормально. За Аньку ему это. Да и за все остальное».
Не думаю, что он полный идиот, чтобы обращаться в милицию. Мое предостережение с паспортом и трупом… должно сработать. Готов ли я пойти на такую крайнюю меру? Нет, конечно! Я не убийца. Просто… я видел такой психологический прием в кино. Должен сработать.
«Должен», – повторил я про себя, словно заклинание, пытаясь отогнать грызущие изнутри сомнения.
Заскочил в гостиницу, забрал свой портфель и сразу же на улицу. Ожидание автобуса в этот поздний час растянулось в бесконечность. Я чертовски продрог, пальцы на ногах окоченели. Но, наконец, вдали показались тусклые фары, и вскоре, с шипением пневматических тормозов, автобус остановился у остановки. Почти пустой. Я оплатил пять копеек, и усевшись у окна, зарылся поглубже в пальто и уставился во тьму за окном.
Уже через полчаса я стоял перед нужным домом – типичная панельная пятиэтажка, серая и безликая. Пустой, темный, промерзший двор. Вот его подъезд, первый по счету. Я быстро прикинул по номеру квартиры расположение окон. Четвертый этаж. В кухонном окне горел свет, остальные два – темные. Остальные окна – во тьме, дом спит. Лишь с десяток окон бодрствуют. Я вошел в подъезд. Он был пропахший кошками и затхлостью. Паспорт и студенческий билет спрятал за батареей между вторым и третьем этажами – на случай если меня повяжут наверху. Будет, чем торговаться.
Поднялся на четвертый этаж. Вот она, нужная дверь. Я постучал – три коротких, настойчивых удара. Почти сразу послышались шаги, щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял Валентин. На нем были треники с отвисшими коленями и белая майка. На лице читался испуг, нос слегка распух, на переносице наливался синяк, готовый вот-вот расцвести под глазами.
– Ну? – оборвал я тишину, требуя свой телефон.
Валентин шагнул через порог, вышел в подъезд, прикрыв за собой дверь. Словно боялся, что его домашние увидят эту сцену.
– Сначала паспорт покажи, – заявил он, и в его голосе снова появились властные нотки. Он снова почувствовал себя в своей тарелке, словно запрыгнул обратно на своего воображаемого коня.
– Паспорт ты увидишь, когда вещь отдашь, – отрезал я, глядя ему прямо в глаза. –
Напоминание о мрачной перспективе немного остудило его пыл. И он уже не так уверенно, с некоторой опаской, проговорил:
– Я тебе не верю. Что если ты его выбросил или под труп подбросил?
– А не надо было мою вещь забирать, – ответил я, чувствуя, как внутри нарастает холодная ярость. – Тогда бы этого не было. Давай мою вещь сюда, или я пошел. Сообщать в милицию о трупе.
Он вцепился в меня взглядом. Маленькие, свиные глазки смотрели на меня испытующе, пытаясь учуять, блефую я или нет. Но меня его взгляду было не пронять. Слишком много всего произошло за последние дни. Чего только один беспилотник стоит…
– Хорошо, – сдался он, опустив взгляд. В его голосе звучала обреченность. – Сейчас.
Он скрылся за дверью. Вернулся быстро. Протянул мне телефон. Я повертел его в руках, нажал на боковую кнопку. Ноль реакции. Батарея села.
«Ну да, что ему еще оставалось делать», – подумал я.
Сунув телефон в карман, я отчеканил:
– Ждешь десять минут и спускаешься к окну между первым и вторым. Посредник оставит там паспорт и студенческий.
– Что? Мы так не договаривались! – взвизгнул он.
– А ты думал, я тебе из рук в руки все отдам? Чтобы меня внизу уже ждали? Через. Десять. Минут. Между. Первым. И. Вторым.
И, не говоря больше ни слова, я развернулся и стал спешно спускаться по лестнице, чувствуя, как его взгляд буравит мне спину. Я задержался на нужном пролете, нацарапал ключом на стене стрелку, указывающую в сторону батареи, и большими, неровными буквами вывел: ТАМ.
Снаружи меня никто не ждал. Я скользнул тенью под окнами первого этажа, стараясь не привлекать внимание. Свернул за угол и только тогда побежал по безлюдной улице со всех ног, сквозь поздний вечер, сквозь бушующую пургу. Сбавил ход лишь через квартал, оглянулся. Хвоста не было. И тогда я взял курс на дачи.
«Лишь бы сейчас меня не тормознул патруль», – пронеслось у меня в голове с липким страхом. – Ага, вышло бы смешно».
Но ничего подобного не случилось. Я добрался до дачи. Сарай. Второй ярус. Портал. Но входить не торопился. Слишком важный был момент. Слишком тревожный. Я бы даже сказал, пугающий до дрожи. А что, если не сработает? Что, если я упустил какую-то мелкую, но важную деталь? Поколебавшись немного, собрав остатки мужества, я отогнал дурные мысли и шагнул в портал.
Меня выплюнуло на пол. Удержал равновесие.
«Прогресс», – мелькнуло в голове с кривой усмешкой.
Кинулся к дверце, выглянул наружу…
Лето.
Солнечный, солнечный день.
Голубое небо.
Отлегло. Словно тяжелый камень упал с души.
Зеленая трава, родная крапива у забора. Щебечут птицы – звуки такие чистые и звонки, словно я не слышал их целую вечность.
Спустился вниз. Вышел на участок. Осмотрелся. Все было привычное, все на своих местах: ель, домик, банька, моя «Девятка».
На глаза навернулись слезы. Мне хотелось упасть на колени и поцеловать эту землю.
Переодевшись, сел в машину и поехал домой. По дороге жадно всматривался в город. В живой город. Полюбил пробки, суету, жару – все то, что еще недавно меня раздражало.
Мой двор, мой дом. Мой этаж. Открыл дверь. Вошел. Прихожая. Юлька на кухне с кем-то болтает. Дошло: теща приехала. Я был готов их расцеловать. Я был… счастлив. Счастлив, словно вернулся из мертвых.