20 лет дипломатической борьбы
Шрифт:
Седьмого сентября 1936 года в Елисейском дворце идет бесконечно долгое заседание Совета министров.
Тридцатого августа тридцатисемидневные переговоры с основными государствами – членами Лиги Наций завершились наконец выработкой «Пакта о невмешательстве», который Франция, предложив его всем другим державам, должна подписать.
Совет министров разделился на два лагеря, которые открыто борются между собой: Блюм, поддерживаемый Пьером Котом, и Ивон Дельбос, поддерживаемый Шотаном и Даладье.
Дельбос объясняет:
– Поддерживая республиканцев, мы подвергаем себя риску войны с диктаторами. Между тем такая война началась бы в момент, когда страна
Блюм возражает:
– С точки зрения международного права ничто не запрещает Франции поставлять вооружение дружественному и законно существующему правительству, являющемуся членом Лиги Наций, ведущему борьбу с мятежниками, за которыми ни одна держава до сих пор не признала еще права воюющей стороны. С точки зрения юридической эксперты Лиги Наций осуждают доктрину невмешательства, это новое законодательство, вытесняющее Женевские законы из международной практики. В будущем при малейшей угрозе войны первая реакция народов проявится в том, чтобы, ссылаясь на эту доктрину, уклоняться или медлить с выполнением своих обязательств, вытекающих из Устава Лиги Наций.
Группа Дельбоса – Шотана возобновляет атаку.
Чувствуя себя задетым, Дельбос заявляет Альберу Лебрену о своей отставке.
– Если министр иностранных дел подаст в отставку, я последую его примеру, – коротко отвечает президент республики.
Трагическое молчание Леона Блюма.
Конечно, строго придерживаясь пакта о невмешательстве, то или иное правительство всегда может заявить парламенту, имея шансы на поддержку значительного большинства: «Если мы не смогли воспрепятствовать войне в Испании, то мы по крайней мере избежали того, чтобы она распространилась на всю Европу. Но я отказываюсь рассматривать свою позицию под таким углом зрения!»
Опять все замолкают.
Но затем Леон Блюм поддается сопротивлению со стороны главы государства и некоторых членов своего правительства. Заседание заканчивается в атмосфере замешательства и возбуждения.
У подъезда Елисейского дворца Блюм говорит одному депутату:
– Для нас дело шло бы ни о чем другом, как о перенесении на французскую землю гражданской войны, которая опустошает Испанию. Это была бы революционная авантюра. Я посчитал невозможным пойти на это.
Журналисты уже спорят по поводу коммюнике, согласно которому «Совет министров Франции, собравшись в Елисейском дворце, решает направить основным заинтересованным правительствам настоятельный призыв о скорейшем принятии и строгом соблюдении в отношении Испании общих принципов невмешательства».
Вечером в своей маленькой квартире на Бурбонской набережной Леон Блюм, уязвленный происшедшим, записывает свои мысли, о которых он упомянет несколько дней спустя в своей статье в «Попюлер».
«Сегодня, – пишет он, – дух международной солидарности, чувство международного долга, привычка и желание действовать сообща, с полным доверием друг к другу во имя защиты своих прав и сохранения мира извратились и мало-помалу утратились.
Впрочем, в дезорганизованном мире каждое правительство должно призадуматься над опасностью, которая угрожает его собственной стране. Да, Европе угрожает опасность».
Глава 28. Сражения в Испании укрепляют ось Рим – Берлин
Как на иголках. – Генеральный комиссар Испанской республиканской армии Альварес делъ Вайо. – Светский и политический скандал в Женеве. – Мемуары неосторожного президента. – Прекрасный Тексидор. – «Трюк» доктора Шварца. – Милан, 2 ноября,
55
Мы англичане! (англ.)
Женева, 23 сентября 1936 года. На Ассамблее Лиги Наций. В холле Плэн-Палэ.
Климат в международной атмосфере весьма холодный.
– Все делегаты чувствуют себя как на иголках! – говорит заместитель генерального секретаря Марсель Одан.
В самом деле, все избегают друг друга!
– Это не Россия нуждается во франко-русском пакте, а именно Франция, – язвительно говорит Литвинов, который каждый раз отворачивается к лестнице, как только со стороны лифта появляются Блюм, Дельбос или члены французской делегации.
– А когда мы требуем сотрудничества в Нионском соглашении, [56] вся пресса Дельбоса под огромными заголовками пишет: «Русские саботируют Нионское соглашение!» Что же можно поделать после этого!» – восклицает русский делегат, посол в Риме, Борис Штейн.
С известной долей ядовитости Литвинов продолжает:
– Ваш большой генеральный штаб в Париже теперь настроен очень антирусски… И ваши генералы, как я вижу, противоречат сами себе с необыкновенным пылом… Один из них даже заявил в каком-то иллюстрированном журнале, что его «совсем несправедливо назвали отцом франко-русского договора», тогда как в действительности он был из числа самых горячих сторонников этого союза.
56
Автор допускает неточность, относя к этому периоду Нионское соглашение, которое в действительности было подписано 14 сентября 1937 года в Нионе представителями СССР, Англии, Франции, Турции, Греции, Югославии, Румынии, Болгарии и Египта. Это соглашение предусматривало ряд эффективных мер по борьбе с пиратскими действиями фашистов на Средиземном море, особенно усилившимися летом и осенью 1937 года и направленными против морского флота всех наций и против Испанской республики. Нионское соглашение почти полностью ликвидировало преступные нападения фашистов на суда других наций в испанских водах.
– Эта резкая перемена взглядов французского генерального штаба внушает тревогу, – замечает историк Гульельмо Ферреро, ставший одной из первых жертв фашизма и нашедший ныне убежище в Женеве, где он преподает в университете. – Она доказывает, что в момент, когда защита родины должна быть превыше всего, руководящие военные деятели всецело заняты проблемами внутренней политики!
Вмешиваясь в беседу, Политис говорит:
– Совершенно очевидно, что французское правительство редко рассматривает франко-русский пакт под углом зрения внешней политики, а чаще всего оно рассматривает его с точки зрения внутренней политики…
По мнению депутата-радикала от департамента Марны, элегантного Франсуа де Тессана, который является влиятельным членом французской делегации, вопрос о применении франко-русского пакта настолько резко разделяет французское общественное мнение, что Леон Блюм вынужден прибегать к весьма изворотливой политике. Левым депутатам он говорит: «Не требуйте от меня, чтобы я сделал большее в отношении Испании: вы же видите, что я даю вам социальные реформы, которых вы добиваетесь…» А правым депутатам Блюм заявляет: «Совершенно ясно, что я уступаю рабочим, но вы видите, я не вмешиваюсь в дела Испании».