20 лет
Шрифт:
– Вот только не заливай, - хихикнула Юля.
– Живёте вместе, и ничего такого нет?
Не знаю, откуда произошла утечка информации, но отнекиваться было бесполезно.
– Как бы там ни было, вас это не должно касаться.
– А чего хамишь-то? Нам просто интересно. Представь себе: за всё время работы он не повёлся ни на одну зрелую тёлку, а тут ты. Такая маленькая, неприметная (не в обиду сказано), молчаливая, закрытая. Странно ведь? Причём ладно, если б Марк был каким-то лошком, которому никто не даёт, но нет. Он прекрасно знает, что каждая вторая тут была б не против.
– Это мне понятно, - кивнула я, вернувшись к гречке.
– В любом случае можете быть спокойны. Мы не спим вместе.
– Что, даже не приставал ни разу?
– добавил кто-то с ухмылкой.
–
– продолжала Юля.
– Может, вы какие-нибудь сектанты?
– Может.
– А он раздевался при тебе?
– Нет.
– А ты перед ним?
– Нет. К чему это?
– Да просто хотим понять. Врёшь ты, или вы реально со странностями. Скажешь, что даже не хочешь его?
– Хватит, а? Вам поговорить больше не о чем?
– не выдержала я.
– Значит, хочешь. Слушайте, может, Марк извращенец?
– Да забейте вы уже, - бросил кто-то.
– Кир, не обижайся, но если всё так, как ты говоришь, то ты дура. Любая другая нормальная девка давно воспользовалась б ситуацией. Напои его и дрочни. Думаешь, парню много нужно?
На этом наша дискуссия прекратилась. Я доела, убрала за собой и вернулась к работе. Ничего страшного не случилось. Мало ли, кто мог нас видеть вместе, это не играло особо значимой роли. Я знала, что если всё всплывёт, то иного расклада не будет. Знал ли Марк о гуляющих по пиццерии сплетнях? Вероятно, но виду не подал. За смену мы не разговаривали, на обеде не пересекались, но когда встречались взглядами, он улыбался. Без каких-либо намёков, просто тепло улыбался, напоминая, что рядом. Что я не одна. Зацепило, однако, меня другое. "Представь себе: за всё время работы он не повёлся ни на одну опытную тёлку, а тут ты. Такая маленькая, неприметная (не в обиду сказано), молчаливая, закрытая. Странно ведь? Причём ладно, если б Марк был каким-то лошком, которому никто не даёт, но нет. Он прекрасно знает, что каждая вторая тут была бы не против". Со стороны выходило жалкое зрелище. Жалость? Да, именно жалость. Может, он и впрямь был рядом из элементарной жалости?
Выйдя из кафе после закрытия, увидела его курящим на крыльце. Ждал меня, несмотря на смешки и косые взгляды работниц.
– Что, ребят, придёте домой, в "Монополию" будете играть?
– язвительно взвизгнула Юля, расплывшись в улыбке.
Отвечать ни я, ни Марк не стали. Молча развернулись и ушли.
– Слушай, не подумай, что это я рассказал. Я знаю, что ты не хотела этих сплетен, - начал он, выбросив сигарету.
– Не принимай близко к сердцу. Они поговорят и забудут.
– Мне в целом-то наплевать. Мою репутацию это никак не покоробит.
– Уверена?
– Для них я изначально была невзрачная дурнушка. А теперь невзрачная дурнушка, непонятно как и почему ночующая с классным парнем.
– Ты не дурнушка, а я не классный, а самый обыкновенный. Они ничего не знают ни обо мне, ни о тебе.
– Закроем тему?
– Да, хорошо.
– Зато теперь можем ходить на работу вместе. Прости меня за утро. Не нужно было поддаваться.
– Всё нормально, меня такой мелочью не обидишь.
Возле дома мы зашли в тот самый бюджетный круглосуточный магазин, купили по хот-догу, пару бананов, лимонный чай, свежий батон. Я не спрашивала, останется ли Марк. И так было ясно, что уходить той ночью он не собирался.
Так вот и началась наша совместная жизнь. Странно, нелогично, малопонятно. Марк сам платил за комнату, не спрашивая меня, покупал продукты, постепенно перевёз из квартиры бабушки свои вещи, ноутбук, несколько художественных и исторических книг. Мы не говорили о будущем. Временами меня и грызли сомнения, насколько всё происходящее правильно с моей стороны, но терять этого человека не хотелось. Он был последним, что держало меня на плаву. Никакой близости между нами по-прежнему не было. Спали отдельно, если одному нужно было переодеться, другой выходил из комнаты. Соседи приняли Марка с подозрением, нередко обсуждали его на кухонных посиделках, зато на работе сплетни стремительно сошли на нет. Может, между собой официантки о чём-то и судачили, но в лицо ни о чём не спрашивали. Уверенные в нашей половой связи, просто смирились и жили так, как жили
Мне было хорошо. Не знаю, что чувствовал Марк, но я никогда в жизни не ощущала себя настолько внутренне гармонично. Мы постоянно пили чай, постоянно о чём-то говорили, часто Марк делился своими историческими познаниями, а знал он немало. Я обожала его слушать. Каждая история имела свой характер, из каждой хотелось что-то уяснить для себя, что-то вынести. Я немного смыслила в истории, но чем более слушала Марка, тем более становилось ясно, что на деле мой уровень самый поверхностный. То, чему учили в школе (я не говорю про гуманитарный институт), не имело практически никакой взаимосвязи с реальной жизнью. Рассказы же парня-историка были наполнены цветом, запахами, порой даже вкусом, оттенками. Они несли собой жизнь. Марк знал то, чего не пишут в учебниках и не показывают в массовом кино, и оттого эти истории имели в моём восприятии ещё большую ценность.
Иногда я тоже говорила. Делилась впечатлениями по прочитанным книгам, просмотренным фильмам, услышанной музыке. Оказалось, что мы оба в восторге от "Невыносимой лёгкости бытия" Милана Кундеры, "Бродяг Дхармы" Джека Керуака, "Стеклянного зверинца" Теннеси Уильямса, "Голого завтрака" Берроуза, "Вермилиона душ" Масаки Ивана, "Чунгкингского экспресса" Вонга Карвая. И оба не выносили "Великого Гэтсби" Фитцжеральда. Марк признался, что несколько раз пытался осилить этот роман до конца, но попытки оказались бессмысленны. Дочитать его он так и не сумел, остановившись приблизительно на середине. Нам было интересно вместе. Легко, свободно. Пресытить это общение не могло теоретически из-за работы. На смене мы практически не пересекались, а если рабочие дни не совпадали, то я в свои выходные, как и раньше, проводила за книгами, а Марк занимался личными делами. Какими? Я не любопытствовала. Знала наверняка лишь то, что навещал бабушку и изредка подменял в пустующем магазине дисков какого-то институтского знакомого.
Ужин мы готовили по очереди, но при всём при этом у Марка получалось куда вкуснее, сытнее, креативнее. Он редко готовил традиционный плов, тушёную картошку, борщи или нечто подобное. Всегда выискивал необычные рецепты в интернете, экспериментировал, оригинальничал. Я стала замечать, что от такой паразитической жизни набрала прежний вес. Не располнела, а именно набрала недостающее. В один из вечеров, наблюдая за тем, как он кулинарничал, я как бы невзначай сказала, что если вдруг у него кто-то появится, необязательно скрывать это от меня, и в случае, если возникнут какие-либо неудобства в связи с нашим совместным проживанием, лучше сразу мне дать знать об этом. На что Марк обыденно улыбнулся и привычно спокойным, мягким голосом заявил:
– Пока ты не попросишь, я никуда не уйду.
В таком настроении пришёл декабрь. С резкими перепадами температур, снегопадами, гололёдами, скрипом. Благо, пальто у меня было с утеплением, так что как-никак, а перезимовать можно было. Марк настаивал на том, чтоб купить мне пуховик, но, разумеется, я была против его щедрости, потому из солидарности мне он тоже продолжал ходить в пальто. Однако вопреки возражениям, купил мне тёплый шарф, шапку, зимние ботинки. Я чувствовала себя нужной, и то было приятно. Невероятно, неописуемо приятно. То, что Марк сливал на меня всю свою зарплату, конечно, не воспринималось мною как нормальное явление, и довольна этим я не была. Меня не устраивало, что он платил за комнату, покупал мне подарки, не устраивал и тот факт, что я при всём желании не могла отблагодарить его. Хотя бы сексом, ласками. Он и не ждал это - понятно, но я отчётливо понимала, что не должна пользоваться добрым отношением этого парня, как бы ни складывались обстоятельства. Достаточно было того, что он заполнял моральную пустоту. Что говорил со мной, ждал, заботился. Но позволить финансировать себя значило нечто другое. Меня не особо соблазняла роль содержанки, а Марка - роль приживальщика, потому мы продолжали частые споры по поводу денег.