20 лет
Шрифт:
– Серьёзно?
– Абсолютно.
– Хорошо, - улыбнулась я, ощущая странную неловкость.
– Так даже лучше.
– Почему ты с таким убеждением говорила о моей популярности?
– Такое вот производишь впечатление. Социально успешного, уверенного в себе человека.
– Успешного?
– улыбнулся он.
– Это явно не обо мне. А можно мне тоже задать тебе один вопрос? Если хочешь, можешь не отвечать, но мне бы всё же хотелось услышать ответ.
– Что за вопрос?
– Ты как-то сказала, что пыталась поступить в Литинститут, пролетела, но это старая история, к которой не хотелось бы возвращаться, так?
– Ну так, - настороженно промямлила я, сделав глоток чая.
– То есть писать ты перестала из-за того, что тогда не сумела по каким-то причинам поступить? -
– Страх? Я не из любопытства спрашиваю.
– А из чего?
– Хочу помочь тебе разобраться.
– Я ведь сказала, что это всё в прошлом. Не в чем разбираться.
– Есть, в чём. Извини, но я пока болел, случайно наткнулся в интернете на твой рассказ. "Пресмыкательство", - чуть помедлив, добавил он, - это же ты написала?
По телу пробежал неприятный морозец. Эту работу я написала незадолго до ЕГЭ, вдохновившись песней "Placebo" The crawl, ради оценок читающих людей залила на литературный сайт, уверенная в том, что это лучшее из всего мной написанного. Если верить статистике, несколько десятков человек открыли рассказ, но не появилось ни одного комментария, ни оценки. Я ждала, надеялась на отзыв, критику, а вскоре плюнула, перестала заходить на сайт. Через какое-то время вообще забыла о том, что где-то на просторах интернета гуляет моя писанина, и что кто-то из моих знакомых может случайно или неслучайно выйти на неё.
Рассказ был сюрреальным и когда-то казался мне невероятно оригинальным, сейчас же я вполне осознаю, что он невероятно плоский. В центре сюжета - парень двадцати одного года, потерявшийся в собственном внутреннем мире. Однажды он засыпает в кровати с дырявыми простынями на съёмной квартире, просыпается в жутком пространстве с удушливым запахом гнили, сырости, крови. Пытается разглядеть обстановку во мраке, не выходит. Пробует подняться на ноги - не получается. Тело парализовано. Внезапно зажигается тусклый свет, местами освещая окружающую реальность. Парень щурится и видит, как в метре от него ползёт слизень размером с ладонь. Ползёт, останавливается, осматривается, поворачивается, снова ползёт, забирается под ворот героя и медленно впивается в кожу. Тот в ужасе хочет прекратить это, не может. Он не потерял чувство осязания, но двинуться не может. Хочет кричать - понимает, что таким образом привлечёт внимание других тварей. Затем взгляд падает на стену, что-то тёмное, гладкое, масштабное по размеру шевелится там, издаёт нечленораздельные звуки, спускается ниже. Когда существо оказывается ближе, парень понимает, что это не животное, не насекомое, что-то, не поддающееся разумному объяснению. Существо без головы, без рук, но с круглыми чёрными глазами, торчащими на концах антенн, приклеенных с помощью пластыря к хрупким, вполне человеческим плечам. И из этих же плеч росли ножки. Мелкие тараканьи ножки. А вместо рук, существо имело тонкие, прозрачные крылья.
– Нравится?
– задаёт вопрос это Нечто.
– Нравится?
– переспрашивает парень.
– Как я попал сюда?
– Как? Захотел и попал.
– Я сплю? Это сон?
– Нет, это реальность. Твоя реальность, - отвечает существо.
– Ты её создал.
– Я не из этой реальности. Я сплю, стоит проснуться, всё исчезнет. И ты исчезнешь.
– Не исчезну, - смеётся оно.
– Я тот, кто живёт в тебе. Ты дал мне жизнь, ты меня воспитал, ты меня кормил, но убить меня, уж извини, не имеешь права.
Парень прислушивается, различает вдалеке шаги. Они не похожи на человеческие. Так может ступать лишь что-то, похожее на Нечто. Затем резко всё стихает, и вдруг кто-то с силой, с яростью начинает колотить в дверь. Парень по-прежнему уверен, что спит, заставляет себя проснуться, продолжает твердить, что всё происходящее - фикция, иллюзия, скоро он проснётся в своей постели, выпьет бокал воды, выкурит пару сигарет, почистит зубы, посмотрит в окно. Но время идёт, а сон не прекращается. Нечто смеётся, стук в дверь не стихает.
– Нравится?
– Нет. Нет, нравится!
– кричит парень.
– Так чего ты хотел, когда создавал всё это?
– Я создал это?
– Именно ты. То, что ты видишь вокруг - твоих рук дело. Грязно, да? Гнилостно?
– Так кто ты?
– Кто я? Я - это ты.
– Ты не я. Я - это тот, кто говорит с тобой, а ты - это ты.
– Ошибаешься, - смеётся существо.
Долгое время парень ведёт диалог с тварью, съедаемый тревогой, слыша гневные удары в дверь. За это время он обращает внимание на то, что поверхность, на которой сидит, - вовсе не земля и не дощатый пол, а человеческая кожа. Кожа, вывернутая наизнанку. Также замечает в углу копну слипшихся тёмных волос, в которых роятся белые длинные черви, яму, откуда выползают всё новые и новые слизни, источая невыносимый тошнотворный запах. Разговор с Нечто длится немало. В процессе парень пытается понять, что за существо с ним говорит, каким образом оно связано с ним, с этим местом, в чём он провинился, за что попал сюда. Нечто хитро. Опасно. Парень чувствует это и приходит к тому, что если разворачивающиеся события - действительно не сон, то выбраться из этого мира у него нет возможности. Важно понять, что хочет от него эта глазастая тварь и попытаться найти компромисс, но тварь не говорит, что она хочет. Что ей нужно. Она напоминает парню значительные и незначительные события из его жизни, бьёт по совести. Этот абсурдный кошмар длится до тех пор, пока герой не приходит к осознанию того, что Нечто - его душа. Вонючая, разлагающаяся душа. А когда приходит, уже поздно. Тварь заявляет, что парень время своё упустил, отныне она будет диктовать ему правила, а не он ей. И тот ад, который он создал для неё, она создаст для него в том мире, откуда он пришёл.
Затем парень просыпается, с облегчением выдыхает, идёт чистить зубы и, посмотрев в зеркало, видит не себя, а глазастое Нечто. Парню страшно, но глаза смеются. Такова суть рассказа.
– Первая моя мысль после прочтения: "Мощно", - продолжил Марк, отвлекшись от картошки.
– И сюжет, и язык. Не знаю, почему ты не поступила туда, куда хотела, но уверен, что большая часть из абитуриентов вряд ли сумела б создать что-то такое яркое. Самобытное. В хорошем смысле, разумеется. Вся литературщина, которая сейчас создаётся, рассчитана на прямое восприятие, на массы, в ней нет ни подтекста, ни глубины, ни метафоричности. Твой рассказ другого уровня. Думаю, ты и сама знаешь это, раз решилась когда-то залить его в сеть.
– Не надо преувеличивать, Марк. И да - решилась, а сейчас-то стыдно за эту писанину. Что было, то было. Я не пишу больше и не хочу к этому возвращаться.
– Действительно не хочешь? Или боишься?
– Сначала боялась, потом желание пропало. Я начала писать не тогда, когда решила поступить в литературный вуз, гораздо раньше. Это был не способ самовыражения, а скорее какого-то очищения что ли, самоанализа. Я не могла без этого. Когда накапливались эмоции, позитивные ли негативные, хотелось высказаться. Выплеснуть, разобраться, а по-другому сделать это я не умела. Всё получалось само, я родилась с этим, написание текстов не было мне в тягость. А потом что-то утратилось. Померкло. Мне по-прежнему есть, что сказать, но говорить не хочется. Никто не услышит, понимаешь? Я хотела закрыться и с какого-то мгновения перестала видеть смысл в этом занятии.
– А для себя? Ты ведь изначально не делала это для кого-то.
– Да, для себя. Я всегда писала только для себя, но однажды что-то замыкает. Ты приходишь к мысли: говори - ни говори, а толку? Всё, что в тебе есть, в тебе и останется, от этого ты не убежишь, а другие не поймут. Пустая трата времени.
– Не верю, - проговорил, спустя паузу, Марк, не сводя с меня глаз.
– Не верю, что ты действительно считаешь это пустой тратой времени.
– Так и есть. При окончании школы я мечтала стать писателем. Заниматься любимым делом, печататься. Хотела нести правду, истину, быть кем-то вроде Горького, Буковски, Берроуза. Обличителем реальности. Хотя сама люблю и модернистов, и постмодернистов, но мне хотелось бороться с этой говёной реальностью, не уходя в себя. Не копаясь в себе. "Пресмыкательство" - исключение, обычно я так не писала. С метафизическими мирами у меня проблематично. Хотя сейчас смешно даже обсуждать всё это. Писатель, издательства, читатели...бред. Ирреальный, парадоксальный бред.