2012
Шрифт:
Когда они наконец вернулись, Юстас еще спал. Измученные бессмысленным блужданьем, дети сбросили сырую одежду и, не сказав друг другу ни слова, легли спать.
Утром долго, хмуро пили кипяченую воду. Юстас сидел робкий, притихший. Коля вяло прихлебывал кипяток, сонно жмурясь и зевая, Аня прятала глаза и сидела, отвернувшись ото всех.
– А нет чего покушать? – наконец осмелился спросить измучившийся Юстас.
Ему никто не ответил; Коля сердито жмурился, у Ани бурчало в животе. Юстас совсем заробел.
– Нету, – наконец сказал Коля, – Сейчс пойдем рыбачить.
–
– Других идей нет. Все остальное теперь почему-то не получается, – и он выразительно покосился на Юстаса. Вел Коля себя так, будто вчерашнего разговора не было.
– Лучше с голоду умереть. Ведь там, – она осеклась, взглянув на Юстаса, – Та рыба сама неизвестно что ест.
Коля, наверное, не думал об этом. Ему представилось легкое тело, падающее в черные воды, жадный плеск и тут же – кусок белого жирного мяса, жарящийся на горелке.
Он как-то быстро дернулся – движение сродни падению доминошной фишки с ребра плашмя – и, упрямо глядя перед собой, ответил, – Это лучше, чем ничего.
Заглянуть бы сейчас ему в глаза – старые, сухие, измученные. Худое лицо его высохло, окостилось и он похож сейчас на вдохновенного пророка, увидевшего нечто огромное и страшное, малой частью чего является наша Вселенная.
Пораженная Аня смотрела на него во все глаза.
– И у нас есть Юстас, – взглянув на нее, уже обычным голосом добавил Коля. Лицо его стало прежним, – Его тоже нужно кормить…– И чуть улыбнулся.
– Ты сгоришь в аду.
– Может быть, – как бы воображая эту перспективу, замечтавшись, отвечал он, – А может, мы и так в аду. Умерли и не заметили.
– Почему же в аду? – попыталась улыбнуться Аня.
– Да все, наверное, в аду. Рай пустой совсем, – он поднял голову, моргнул и хлопнул себя по колену, – Ну, хватит болтать. Собираемся!
Когда-то давным-давно, в самый разгар девяностых, в глубине канализации прорвало горячую трубу. Вырвавшаяся на волю вода пробила кирпичные перегородки старых ярусов и образовала огромное озеро, – пустое, безжизненное, глубокие воды, медленно остывающие под низким потолком. Трубу, конечно, заделали, но осушить рук не хватило – тяжелое было время. И мертвая вода застаивалась в темноте, пока однажды новый поток не ударил по поблескивающей ровной, как стол, глади.
Озеро оживилось. В побежавшей наконец воде завелись странные твари – красное-синие миниатюрные чашечки водорослей, клубки прозрачных червей, округлые, бледнобокие рыбы без глаз, но с двумя костяными пастями на обеих концах толстого тела, двухвостые слепые ужи, «чертовы головы» и много еще чего.
Это бездонное озеро, непрерывно журчащее под низкими – едва полтора метра – осыпающимися сводами и называлось Котлом.
Ходили сюда редко, только когда совсем уж голодно становилось – слишком непривычным был вид выловленных тварей, слишком странным пресный, с неуловимой сладостью, вкус белого жирного мяса, слишком далека и опасна была дорога. Давно брошенные кирпичные ярусы еще царской канализации, испещренные непонятными красными надписями, заваленные мусором, уже превратившимся для новых обитателей подземелья из дела рук человеческих в девственный ландшафт.
Дети молча шли по узким низким коридорам, освещая себе дорогу горелками. Юстас испуганно жался к Ане, Коля, нахмуренный, серьезный, шел впереди.
– Пришли, – Коля остановился у черневшей в красной стене пробоины, – Пригнись.
– Сама знаю.
– Я не тебе, а Юстасу.
– А ему и не надо, он маленький.
Коля хмыкнул в темноте.
Теперь самым главным было отмерять шаги – берег обрывался резко и ничего не стоило мгновенно ухнуть на несколько метров в холодную, испещренную тысячами подводных течений, воду. Горелки не помогали. По правде говоря, дрожащего огонька хватало только на то, чтобы дать понять, что вокруг ничего не видно.
Аня чувствовала, как дрожит рядом крохотное тельце Юстаса; она держала его за руку – костлявые пальчики ходили ходуном.
– Ты что-то помнишь?
– Что? – ойкнул Юстас.
– Знаешь это место?
– Нет. Где мы?
– Это Котел. Здесь, – она чуть было не сказала «здесь мы тебя похоронили», – Здесь мы ловим рыбу.
– Я еще никогда не рыбачил, – после паузы сказал Юстас.
Невидимый впереди Коля хмыкнул.
Но, как ни странно, рыбалка Юстасу понравилась. Он прыгал от радости и хлопал в ладоши при виде каждой диковинной твари, вытащенной из воды. Он с азартом закидывал удочку и тут же вытаскивал обратно – нет ли улова? И снова закидывал. Объяснить ему, что нужно ждать, пока потянет, не представлялось ни малейшей возможности. Аня с недоумением и даже испугом наблюдала за этими неуемными восторгами; Коля, казалось, не обращал внимания. Только когда под конец Юстас принялся с развеселым гиканьем носиться по берегу, он раздраженно бросил, – Ебнуться хочешь? И вообще, не пугай рыб.
Юстас немного подуспокоился, а обратно шел уже совсем серьезный, молчаливый и даже торжественный. Обеими руками он прижимал к груди какой-то мокрый сверток. Впрочем, ни уставший Коля, ни Аня, несшая в вытянутой руке пошурхивающий пакет с уловом, не обращали на него внимания.
– Теперь чистить их еще, разделывать, – нарушила тишину Аня.
– Не в первый раз же, – после паузы сказал Коля. Перспектива возиться с то чересчур упругими, то вязкими, как желе, телами живучих тварей тоже не слишком его радовала.
– Мы будем их есть? – спросил Юстас.
– Будем. Больше нечего.
– Давайте их отпустим, они хорошие, давайте не будем их кушать, им больно будет, – заканючил Юстас и Коля с подозрением оглянулся на него – даже для семилетка это было чересчур глупо.
– А что есть будем? – спросила Аня. Коридор медленно, почти неощутимо поднимался. Вскоре они подошли к горе из битых кирпичей, ржавой арматуры, гниющих досок и прочего невидимого хлама, впирающего в темноту изломанные угловатые фаланги.
Прямо над вершиной горы, чуть не достававшей до потолка, располагался квадратный люк с тусклой зеленой бронзовой лесенкой, уползавшей вверх, в темноту поярче, помоложе.
– Я теперь не могу лезть, – тихо сказал Юстас, когда Коля уже поднялся наверх.
– Почему еще? – раздраженно спросила Аня.
– Я тоже поймал.
– Ничего ты не поймал, лезь наверх.
– Поймал! – он сунул Ане в руки сверток, та инстинктивно оттолкнула, успев заметить какой-то голубой проблеск.
– Сунь в пакет и лезь уже.