25 дней и ночей в осаждённом танке

Елисеев Виталий Васильевич

– Так мы ж её закрыли, – у Кузьмы многое было просто.

Будаев не успел ему возразить. К ним протиснулся Кравченко.

– Кузьма, дай сяду на твоё место. Попробую осмотреть пулемёт, чтобы не гадать всю ночь, что с ним.

Кузьма привстал и на корточках с трудом перелез под башню.

– Ты оставайся под башней, – предупредил его Кравченко.

Некоторое время было слышно, как щелкал затвором пулемёта Кравченко. Тихо переговаривались Будаев и Ерошкин, а потом всё затихло.

Липкин почувствовал,

что экипаж заснул. Он и сам еле справлялся с собой. Усталость так и валила его. Больше всего он опасался заснуть. Чтобы не заснуть, он до рези в глазах всматривался через перископ, но ничего вокруг разглядеть не мог. Взгляд как бы уперся во что-то непрозрачное, словно на глаза ему надели плотную чёрную повязку.

На какое-то время он отстранился от смотрового прибора. В голову сразу полезли тяжелые мысли. Словно наяву он увидел, как здесь, на днище лежал убитый командир, как Будаев и Ерошкин вытащили его через люк холодного, с посиневшим лицом, потом остальных. По коже поползли мурашки.

Он обрадовался, когда из-за соседней сопки показался тоненький ободок, который быстро увеличивался в размере. Вскоре на небе всплыла полная яркая Луна и разогнала тьму. Всё вокруг залилось безликим, каким-то безучастным, чужим светом.

Прильнув к смотровому прибору, он, до рези в глазах, внимательно вглядывался в позиции противника, которые были совсем рядом и хорошо просматривались из танка.

Может быть показалось? – подумал он.

Ошибки не было. Недалеко друг от друга стояли две замаскированные пушки, нацеленные на них.

– Под прицелам держат, – понял он. – Противник не допускает даже мысли о том, что кто-нибудь отважится проникнуть в неё.

Часа через полтора Липкин разбудил Ерошкина.

Он сразу проснулся и сел, будто бы и не спал.

– Смени меня. Часочка два вздремну.

– Хорошо, лейтенант, – ответил Ерошкин, поднимаясь.

– Кузьма, а где вы похоронили экипаж?

– Метрах в пятнадцати от танка, в воронке, – ответил Ерошкин. – А что?

– Я пока наблюдал, о них ни один раз подумал, – ответил Липкин.

Бердышев, находясь возле «семерки», решил, что экипаж погиб. Такого же мнения были и танкисты.

Когда он доложил о возвращении в штабе полка, ему было приказано на следующий день пойти и принести тела.

На следующее утро Бердышев пошел выполнять приказ. В руках у него была верёвка, которой он предполагал обмотать труп и взвалив на плечи, на спине дотащить до своей передовой. И так пять раз.

Рано утром, до боя, спустился в долину. Когда переходил через неё, его обнаружил противник. Поднялась стрельба. Пуля попала ему в плечо. Превозмогая боль, боясь потерять сознание, напрягая последние силы, дошел до своей передовой. К счастью, ранение оказалось не смертельным.

Глава 14. На помощь экипажу

На следующий

день вечером в летучке Соколов, командир тягача, механик-водитель и два солдата, которые должны были зацепить оба троса за крюки танка, обсудили в деталях операцию.

Тягач, пользуясь темнотой, на большой скорости подходит к застрявшему танку, вытаскивает его из трясины и буксирует от передовой противника. В это время артиллерия выполняет отвлекающий маневр, непрерывно ведя обстрел противника.

Ночью, в назначенное время, тягач был на исходной позиции. За рычагами Соколов. Напряжение нарастало с каждой уходящей минутой, отделявшей их от того момента, когда начнется артподготовка и по позиции противника ударят орудия.

От залпа содрогнулась земля. Так бывает, когда одновременно стреляет несколько орудий. Тягач сорвался с места, вверх из-под гусениц полетели комья земли. В кромешной темноте устремился к передовой противника.

– Быстрей, быстрей, – шептал про себя Соколов.

Тягач, повинуясь уверенной руке, подпрыгивая на кочках и проваливаясь в ямы с водой, приближался к передовой.

В небе ярким светом полыхнула ракета, запущенная противником. За ней вторая, третья озарили пространство вокруг.

При свете ракет тягач был хорошо виден с позиции противника. Разгадав замысел, одновременно по нему ударило несколько орудий.

Среди ночи в танке услышали шум приближающегося к ним тягача.

– Наши, – прошептал Ерошкин.

Кравченко развернул на башне панораму, но плотина от них закрывала долину.

Противник начал пускать осветительные ракеты и прицельно бить по нему из орудий. Одно, второе попадание снарядов в тягач, вынудили Соколова повернуть в обратную сторону. Противник не подпускал их к танку.

Шум от двигателя тягача стал быстро стихать. Скоро его не стало слышно. С обеих сторон прекратилась стрельба.

– Не смогли подойти, – прошептал Кравченко.

На СПАМ Соколов остановил тягач.

– Отдыхать! – приказал он, вылезая из него. По дороге к летучке обдумывал, как в следующий раз подойти к танку, вытащить из трясины и отбуксировать. Решил ещё раз попытаться во время боя.

Остаток ночи для экипажа танка прошел в тревожном ожидании. Долго, непривычно долго тянулась она.

Под утро, когда в горах еще темно, возле танка были слышны чьи-то шаги.

Оторванные от своих, сидели притаившись, вслушиваясь, что происходит за броней танка. По-очереди подремали. К утру небо прояснилось. Сквозь смотровые приборы внутрь проник слабый свет.

– Командир, надо посмотреть, что снаружи, – проговорил Кравченко.

Липкин разрешил воспользоваться ПТК – панорамной.

Сориентировавшись с положением машины, Кравченко осторожно начал поворачивать головку. Колпак на башне зацарапал металл.