28 панфиловцев. Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!

Першанин Владимир Николаевич

В эти минуты Василий Клочков поднял взвод в атаку. Возможно, она бы не удалась, и бойцов срезали пулеметные очереди двух оставшихся танков «Т 3». Но видя, какие потери несет бронетехника, танкам дали команду отойти. Отстреливаясь, отступала немецкая пехота.

Василий Клочков обходил позиции. Бой затих. Лишь из перелеска давал редкие очереди пулемет, но на него внимания не обращали. Слишком многое пережили люди, несколько часов отбивавшие атаки.

Из подбитого «Т 4» вытащили пулемет, коробки с лентами.

– Хороший дот получится, –

сказал кто-то из бойцов.

– Когда немцы повторят атаку, они постараются вернуть его. Подожгите танк, – приказал политрук.

Красноармейцы поняли, что Клочков не надеется, что после очередной атаки кто-то останется в живых. Возможно, политруку следовало убеждать бойцов, что вот-вот подойдет помощь, но этому вряд ли бы кто поверил.

И на левом и на правом флангах шел бой. Стрельба раздавалась в тылу, значит, часть немецких танков прорвалась. Рассчитывать следовало только на себя.

Клочков остановился перед окопом, который утюжил тяжелый «Т 4». Увидел смерзшуюся кровь, оторванную кисть руки.

– Здесь Муса Сенгирбаев находился, – подсказали Клочкову. – Друг Аликбека Касаева, который два танка подбил. Тоже погиб. Раскопать окоп, товарищ политрук?

– Не надо. От Сенгирбаева мало что осталось. Нагребите холмик прямо здесь. Где погиб, там и пусть лежит. Чего его тревожить?

На холме, в километре от позиций стоял танк «Т 3». Подошли еще два танка, но пока не стреляли.

– Присматриваются, – сказал Петр Емцов.

В воронку сложили тела погибших. Раненых перевязали. Один из бойцов был сильно обожжен. Он то приходил в сознание, то снова терял его, стоная и вскрикивая от боли. Помочь ему было нечем. В спекшуюся гортань невозможно было даже влить немного разбавленного спирта.

Василий Клочков вместе с Петром Емцовым подсчитывали оружие и боеприпасы. Остался один пулемет Дегтярева, но к нему прибавился трофейный «МГ 34», снятый с подбитого танка. Патронов тоже пока хватало. Имелись противотанковые и ручные гранаты, с десяток бутылок с горючей смесью.

Политрук и оставшиеся в живых бойцы понимали, что очередная атака будет последней. Они держались уже несколько часов. Почти все имели ранения и контузии.

Глядя, как готовятся к атаке немецкие танки и скапливается пехота, Василий Клочков сказал:

– Велика Россия, а отступать некуда: позади – Москва.

Это не было громкими словами. Политрук и его бойцы приняли решение драться до конца. Отступать окруженному и израненному взводу было некуда.

Танков было не двадцать и не тридцать, как описывали некоторые корреспонденты. Немцам не было необходимости пускать на остатки упрямого русского взвода такое количество бронетехники. Тем более бой вели весь 1075 й стрелковый полк и практически вся 316 я дивизия генерала Панфилова.

Он был недолгим, этот последний бой. Те, кто остались в живых из 28 человек, дрались до последнего.

Гранатами и бутылками с горючей смесью они подбили и подожгли

два танка. Красноармеец Григорий Петренко, скользя по обледенелому закопченному снегу, бросил противотанковую гранату под гусеницы «Т 3».

Одна из гусениц была надорвана. Механик выскочил наружу, чтобы глянуть, способен ли танк двигаться. Винтовочная пуля свалила его рядом с машиной.

Петренко спрыгнул в ближайший окоп. Нашарил в нише несколько гранат, но противотанковых среди них не было. Бросил две «РГД 33», которые взорвались рядом с танком.

Немецкий лейтенант перебрался на место механика. Двигатель от сотрясения заглох. Пока он его заводил, Василий Клочков подбежал почти вплотную и бросил бутылку с горючей смесью. Двигатель завелся, но это не имело значения, машина горела.

Из люков выскакивали танкисты. Политрук из трофейного «вальтера» успел застрелить двоих, остальных добили красноармейцы.

Немецкое штурмовое отделение прокладывало себе путь автоматным огнем и гранатами. Им не дали продвинуться далеко. Полетели в ответ «лимонки», ударил ручной пулемет.

Василий Клочков упал. На спине полушубка виднелось несколько выходных отверстий от пуль.

– Политрука убили!

Клочков был смертельно ранен. По свидетельству одного из уцелевших панфиловцев, он приподнял голову и прошептал:

– Помираю, брат. Когда-нибудь вспомнят нас. Если будешь жив, передай нашим…

Политрук Василий Клочков умер, не закончив фразу.

Остатки израненного взвода держались еще какое-то время. Стрелял до последнего Петр Емцов, несколько раз раненный. Его срезала пулеметная очередь.

Немецкие солдаты настороженно шли мимо тел погибших и окопов, в которых так упорно сражался безвестный тогда стрелковый взвод.

Они выполнили свой долг до конца.

Глава 10

Дивизия продолжает сражаться

В тот день, 16 ноября 1941 года, бои на подступах к Москве шли повсюду.

Рота капитана Гундиловича, разрезанная на две части, после гибели политрука Клочкова и его взвода продолжала вести бой до темноты.

Командир 1075 го полка полковник Карпов И. В., вспоминая тот бой, рассказывал, что на участок полка волнами шли танки, по 15–20 в группе. Причем главный удар был направлен на позиции 2 го батальона, так как местность там была наиболее удобная для продвижения танков.

Командир полка рассказал также, что когда после прорыва немецких танков он собрал остатки полка, чтобы дальше вести бой, оказалось, что 4 я рота Павла Гундиловича понесла самые большие потери – уцелели 20–25 человек.

На этом участке сражался и погиб взвод во главе с Василием Клочковым.

Капитана Гундиловича хорошо поддерживало единственное оставшееся орудие из батареи Матвея Сташкова. Когда танки приблизились, расчет сумел поджечь один из них и подбить второй. Поврежденную машину немцы вытащили на буксире.