28 панфиловцев. Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!
Шрифт:
– Глянь-ка, Егор. Все фрицы ножи с собой таскают. Раненых, что ли, резать?
– Быстрее, – торопил старшину сержант Веселков. – Пошарь за голенищами. Там они запасные магазины тоже носят.
Старшина уже глянул. Забрал два магазина, отстегнул часы, достал бумажник и документы.
Возвращались бегом. Вслед им стреляли, выпустил несколько мелких мин 50 миллиметровый миномет, подстегнув бег. Сели передохнуть, когда покинули опасное место. Сержант Веселков отщелкнул пустой барабанный диск и вставил новый.
– Тут
Отвинтив пробку, понюхал горлышко фляжки:
– Кажись, ром. И по запаху, и по цвету. – Отхлебнув большой глоток, уверенно подтвердил: – Ром. Градусов пятьдесят. Давай выпей, Егор. Слышь, ты чего как не свой?
Егора Веселкова трясло мелкой нервной дрожью. Ему было двадцать лет, и он еще не привык к смертям. На его глазах умер от ран старый добродушный артиллерист Роман Семенюк, а сам он убил выстрелами в голову двоих немцев.
Он сделал один и второй глоток. Старшина сунул ему кусочек шоколадки.
– Закуси.
– Не лезет.
– Ну, снегом тогда зажуй. Консервы еще есть. Если хочешь, откроем.
– Консервы ребятам… голодные сидят.
– Накормишь тремя банками роту, – пробурчал тоже голодный старшина Степан Снитко, но банки отложил в сторону.
Они вернулись в роту, и Веселков доложил ситуацию.
– Не добраться до батальона.
– Вижу, – кивнул лейтенант Краев. – Фрицы успокоиться не могут. За пулемет свой переживают.
– Мы расчет прихлопнули, – небрежно заметил Снитко, который только сегодня первый раз побывал в бою и уничтожил первого своего немца.
– Отдыхайте. Позже решим, когда прорываться. Много там фрицев?
– Никого не было, – приходя в себя, ответил Веселков. – Случайно столкнулись. Сейчас не пройдешь.
– В другом месте прорвемся, – уверенно заявил Иван Коржак, рассматривая пулемет. – Тяжелый, гад. Надо его Федосееву отдать, парень крепкий.
Рота лейтенанта Краева готовилась к прорыву. Он выбрал заросший мелкими соснами и березами участок. У немцев не хватало людей, чтобы создать сплошную линию окружения.
Иван Коржак, изучивший место будущего прорыва, показывал ротному выявленные огневые точки:
– Вот здесь, на левом фланге, отделение в траншее засело, примерно двенадцать солдат со станковым пулеметом. Мы двинем правее. Там кольцо послабее. В основном парные посты. Но там своя трудность. На бугре возле березовой рощицы курсирует бронетранспортер «Бюссинг».
– Еще два пулемета, – сказал Краев.
– И один из них крупнокалиберный. Участок длиной с километр под огнем держит. Прежде чем начнем прорыв, от него надо избавиться.
– Избавиться, – усмехнулся Краев. – Уничтожить, взорвать. А он к себе не подпустит. Думаю, его надо отвлечь ложной попыткой прорыва, поднять стрельбу, устроить шум. Если он клюнет,
– Ложный прорыв я организую.
Угадав, что Краев будет искать другие кандидатуры, Иван Коржак убеждал его:
– Сам прорыв – это полдела. А вот обеспечить место и прикрытие посложнее будет. В прикрытие предлагаю Никиту Швецова и отделение человек десять. «Бюссинг» и ложный прорыв организуем с Антоном Федосеевым, ну еще человек семь с собой возьмем.
В роте имелось четверо тяжелораненых. Это значило, что шестнадцать человек будут нести их.
– Прорываться не с кем будет, – невесело усмехнулся Краев. – Десяток людей на прикрытие, шестнадцать бойцов раненых понесут, еще семь-восемь человек на ложный прорыв и уничтожение «Бюссинга». Ладно, как получится.
Хотели дождаться темноты, но немцы открыли сильный минометный огонь. Работала целая батарея, штук шесть стволов. Мины взрывались целыми сериями. Через час обстрела, когда минометчики наконец угомонились, подсчитали потери. Трое бойцов погибли, пятеро были ранены.
– Начинаем прорыв немедленно, – отдал приказ Краев. – Еще через час в роте только погибшие и раненые останутся.
Один из тяжелораненых, с оторванной ступней и перебитой второй ногой, подозвал Краева.
– Лейтенант, я с прикрытием останусь. Чего себя и людей мучить? Винтовка есть, гранату для себя я оставил.
Андрей Краев обнял бойца и молча пошел дальше.
За четверть часа до сигнала младший лейтенант Коржак и пехотное отделение, стреляя на ходу, бежали через березовый перелесок. Вряд ли немцев проведешь этой примитивной уловкой.
Они наверняка отличат прорыв вражеской роты от поднятого шума, чтобы отвлечь внимание. Но несколько постов и бронетранспортер «Бюссинг» двинулись к месту ложного прорыва, не желая упустить окруженную русскую роту.
В последний момент Краев послал на помощь Коржаку еще несколько красноармейцев, чтобы создать полную иллюзию массового прорыва.
Полтора десятка бойцов проламывались сквозь мелкий лес, бросая гранаты и стреляя во все стороны. «Бюссинг» открыл огонь из крупнокалиберного пулемета.
Пули калибра 13 миллиметров перебивали надвое стволы молодых берез, кое-где вспыхнула древесина. Появились первые погибшие. Заметив приближение «Бюссинга», Антон Федоссев и двое красноармейцев побежали наперерез.
Пока их укрывал березняк и дым от горящего сушняка. Но бронетранспортер находился на открытом месте. Вели огонь оба пулемета. Фельдфебель, командир экипажа, стоял с биноклем, но сержанта Федосеева и двух его бойцов пока не видел.
Сержант медлил. Он не видел возможности приблизиться к «Бюссингу» хотя бы метров на пятьдесят, чтобы попытаться забросить в десантный отсек обычную гранату «РГД», не говоря о противотанковой.