28 панфиловцев. Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!
Шрифт:
Матвей Сташков, дымя подаренной папиросой, пожал плечами:
– Можно бы. Я в армии давно служу, правда, с перерывами. А орден впервые получил. Если твой ротный не возражает, можно добавить. Посидим, поговорим. Часок-другой у нас есть.
Краев и остальные были не против. Вот где только водки взять?
– Пошли ко мне, – предложил Сташков. – Батарея, правда, в стадии формировки, но землянка у меня просторная, спирта фляжку найду, закуску тоже.
На том и сошлись. Сташков уже формировал третью свою батарею со времени создания дивизии. Две
– Мне пока везет, – улыбался Сташков. – Но, говорят, бог троицу любит. Тем более долго нас на формировке не продержат. Пока два орудия получил, через денек-другой остальные два получу. Неделю на пристрелку дадут, и вперед.
На батарее чувствовалась рука опытного командира. Дежурили два поста с ручными пулеметами, территорию обходил патруль. Дежурный по батарее отрапортовал Сташкову, что происшествий нет, личный состав занимается подготовкой и хозяйственными работами согласно плану.
– Крепко вы свои две пушки охраняете, – поддел артиллериста Иван Коржак.
– Не пушки, а орудия, – невозмутимо пояснил капитан. – Они, кстати, на тринадцать километров бьют и за километр броню любого танка берут.
– Ну, если так…
– У меня хозяйство немалое, – продолжал Сташков. – Личного состава больше ста человек, тридцать пять лошадей, два тягача. А до линии фронта отсюда напрямую всего двенадцать километров. Держу наготове отделение истребителей танков. Бронебойные ружья, гранаты, бутылки с «КС». Ладно, пошли в землянку, обмоем медали-ордена как следует, когда еще встретимся.
Бдительность старого артиллериста уже не вызывала смешки. Капитан действовал правильно. Двенадцать километров для немецких танков – полчаса ходу. Ударит рота «панцеров», а двигаются они тихо на своих обрезиненных катках и колесах, и снесут батарею.
Были уже такие случаи. Маршевую роту недавно немецкий танковый взвод прямо на дороге перехватил. Двести пятьдесят человек, половина без винтовок, не говоря о гранатах, шли как на прогулке.
Четыре танка ударили крепко. Многие бойцы не успели понять, что это немецкие машины. Было убито и ранено около ста бойцов.
Потери были бы больше, но поблизости оказалось зенитное орудие, которое вступило в бой и подожгло один из танков. Немецкий разведвзвод развернулся и ушел к себе, оставив горящую машину. Этот случай долго обсуждали и усилили посты.
Тем временем ординарец и девушка-связистка быстро накрыли стол. Разбавленный спирт, тушенка, сало. На печке грелась вода для чая.
– Ну, ребята, давайте за наши награды.
У гостеприимного артиллериста Матвея Сташкова засиделись часа полтора. Начальства поблизости нет, можно поговорить откровенно. Вспомнили начало войны, летнее отступление. Впрочем, в то время дивизия была еще во Фрунзе, только формировалась.
Но от очевидцев слышали, что происходило в июле сорок первого и сколько побитой, сгоревшей техники стояло на дорогах. Конечно, война началась неожиданно, но ведь нельзя списывать на неожиданность четыре месяца
– У фрицев хорошо налажено взаимодействие, – рассуждал Матвей Сташков. – На рожон не лезут. Воздушная разведка все наши точки сверху снимет, затем артподготовка и танковый удар. Дадим им отпор, снова авиация тут как тут. Умело воюют, ничего не скажешь.
– Да и наш генерал неплохо все рассчитывал. Смелый, решительный комдив был, – сказал Иван Коржак.
Помянули генерала Панфилова и остальных погибших.
– Генерала на передовой редко встретишь, – говорил Андрей Краев. – Командный пункт у них, как у тебя, Матвей Игнатьевич, километров за пятнадцать…
– Я в десяти верстах от передовой нахожусь…
– Какая разница, десять или пятнадцать? Много оттуда увидишь? Проводная связь ненадежная, фрицы ее под контролем держат. А наш комдив все время на переднем крае. И спасибо ему, научил людей немецких танков не бояться. Поэтому держали их, хотя пушек постоянно не хватало. Гранатами, бутылками с горючкой.
Обсудили нынешнее положение. Старший лейтенант, командир пехотной роты из резервного полка, недавно вернувшийся из госпиталя, рассуждал трезво и спокойно:
– Мы сейчас на переломе. Бои идут везде. Еще неделя-две, и все решится. Либо мы по немцам как следует врежем, либо…
Он не договорил и поддел кончиком ножа соленый гриб.
– Либо дальше в обороне вязнуть будем, – разливая спирт, закончил фразу за него Матвей Сташков. – Говорят, из Сибири свежие полки перебрасывают, эшелоны с «тридцатьчетверками». Жуков на передний край зачастил, а он так просто не разъезжает. Значит, готовится что-то. А вообще лучше громче молчать. Если удар готовится, особисты не спят. За длинные языки можно крепко поплатиться.
Выпили еще. Затем хорошенькая связистка разлила по кружкам крепкий чай. Иван Коржак, бросая на нее взгляды, поддел Сташкова:
– Красивую связистку возле себя держишь. Боишься, что уведут?
– А ты попробуй, – засмеялся капитан и обнял девушку за талию, не скрывая их отношений. – Катя у меня первый помощник. Пей вон лучше чай и сахару клади побольше. Для гостей не жалко. А в чужой огород не лезь.
А лейтенант Краев вспомнил с тоской Настю Ютову. Угодила его любовь под бомбежку, увезли в один из московских госпиталей. Писем пока нет. Ранение тяжелое.
Стало темнеть. Подвыпившие гости прощались с артиллеристом. Обнялись, зная, что вместе им уже никогда не собраться. Слишком жестокая и беспощадная идет война. Сегодня живы, а что будет завтра, один Бог знает.
Еще несколько дней продолжалась учеба. Рота была полностью укомплектована. За это время кое-чему научились. Уже не разевали рты на пролетавшие немецкие самолеты и мгновенно исчезали в укрытия.
Провели боевые стрельбы не только из винтовок, но также из пулеметов и противотанковых ружей. По-крайней мере половину пуль в цель вложили. С гранатами было сложнее. Но часть бойцов прошли боевое метание гранат «РГД 33».