3+1=...
Шрифт:
— А как же гусь?
Андрей моргнул от неожиданности.
— Что? Какой гусь?
Марина подошла, закинула руки Андрею на шею и прижалась щекой к его плечу.
— Гусь-обнимусь. Мне сейчас очень нужен гусь-обнимусь. Ты же сказал, что ты — этот самый гусь.
Андрей замер. Марине вдруг стало страшно. Что сейчас отстранится. Оттолкнет. И в самом деле уйдет. Что не нужна ему она со всем ее так и облаченным в слова сочувствием.
А потом ее спины коснулась его рука — коснулась легко и почти невесомо. Но Марина от этого легкого касания
— Тогда я останусь, да?
— Останься. Пожалуйста, останься.
— А если… — Андрей прокашлялся. — А если… Если я буду и другой гусь тоже?
Марина усмехнулась и поцеловала шею — вот прямо под губами.
— Давай, другой гусь придет завтра утром?
Андрей хмыкнул — и прижал Марину к себе по-настоящему.
Но в итоге гусем-обнимусем стала Марина. Андрей после душа плюхнулся в постель, сгреб Марину, прижал спиной к своей груди, положил руку под грудью. И они замерли.
Марина чувствовала, что сердцебиение учащается. Как в таком состоянии спать? И когда она вообще спала вот так — когда ее обнимают? Она уже несколько лет спит одна. А обнимал ли ее Митя когда-то вот так, в постели, засыпая? Марина не могла вспомнить. Ей теперь вообще казалось, что Мити не было в ее жизни. Все воспоминания были какими-то смутными и будто ненастоящими. Словно Митя, испугавшись появления Андрея в ее жизни, поспешил раствориться теперь и из воспоминаний тоже.
Господи, какая чушь лезет в голову! Марина вздохнула.
— Что, не привыкла спать с кем-то? — раздалось из-за спины.
— Ну да. Отвыкла. Привыкла уже спать одна.
— Я тоже привык один.
— Тогда… тогда давай каждый на свою подушку и под свое одеяло?
— Давай.
И ни он, ни она не шевельнулись. Так и заснули вместе.
Потому что были необходимы друг другу.
— Будь проклят ты и колена твои вплоть до седьмого!
Марина подскочила на кровати. Очень неожиданно просыпаться от того, что в твоей постели кого-то проклинают — но, вроде бы, не тебя. Впрочем, просыпаться от звонка Киркорова тоже неожиданно. Такое случается, если в твоей жизни появляется Андрей Лопатин.
И вот он сидит на твоей кровати, трет шею и орет на кого-то матом по телефону. Такого экзотического пробуждения в жизни Марины до этого не было. Она любовалась тем, как освещает яркое утреннее солнце широкую мужскую спину, а еще на коротко стриженный, но все равно взъерошенный затылок. Какая же привлекательная картина, даром, что матом ругается.
Андрей закончил разговор, отбросил телефон и развернулся.
— Разбудил? Извини.
Марина ничего не ответила. Солнце теперь било Андрею в спину, и выражение его лица скрадывалось. Она же любовалась силуэтом. И шириной плеч. И думала о том, что это как-то странно — чувствовать, что тебе хорошо от того, что кто-то взъерошенный, небритый и широкоплечий ругается матом по телефону в твоей постели.
— Мне надо идти. Точнее,
— Беги.
Андрей и в самом деле встал с кровати, натянул одежду, оглядел себя и махнул рукой. Вид у него был в самом деле странный — и белая рубашка, и классические брюки порядком измяты. И где-то еще в прихожей валялся порванный пиджак.
— Заскочу все-таки домой, переоденусь, — пробормотал Андрей. А потом, без перехода: — Проводи меня, Мариш.
Марина все же не успевала за быстротой событий. У нее вообще до сих пор в голове мыслей толковых не появилось, а в теле, наоборот, какая-то томность странная. А Андрей уже в дверях спальни стоит.
Она спала в пижаме, состоящей из шорт и майки. В ней и пошла провожать Андрея. Он шагнул через порог одной ногой, остановился, развернулся.
— Совсем забыл…
Все же Марина не до конца проснулась. Потому что оказалась не готова к тому, что Андрей шагнет обратно в квартиру и притянет Марину к себе. Обнимет. Потрется слегка колючей щекой о ее и поцелует куда-то чуть ниже уха.
— Вернусь только вечером, там дел натворили, дебилы, б… Будешь ждать?
— Буду.
Это было очень удивительное субботнее утро. И невероятно чудесное. Марина сидела на балконе, где было оборудовано место для летних посиделок — столик и кресло, пила кофе, щурилась на яркое солнце и переписывалась с Демьяном. А потом, отложив телефон, допила кофе и посмотрела на балкон напротив. Марина вспомнила, как кипела на этом балконе в компании бокала вина, как хотела членовредительствовать типу, который бездушно посылал ей воздушные поцелуи с этого самого балкона.
Как все изменилось с того дня.
Чашка кофе, яркое летнее солнце, отсутствие Андрея рядом и присутствие его детей в телефоне расставили все, что вчера рассказал Андрей, по своим местам. По правильным местам в системе жизненных координат Марины.
Нельзя сказать, что ее этот рассказ не удивил. Удивил. Даже потряс. О Наташе Марина думать не могла и не хотела. Это совсем другая женщина, совсем другого типа характера и мышления, и Марина слишком мало о ней знает, чтобы попытаться разобраться. Да и не хочется. Этот этап в жизни Андрея и мальчиков завершен. Все, что надо знать, Марина знает. А вот что с этим делать дальше?
А что дальше? Ты можешь представить себе свой завтрашний день без троих Лопатиных в нем, Марина Геннадьевна? Да ты уже вечера ждешь с нетерпением, когда Андрей разгребет свой форс-мажор на стройке и приедет к ней. И можно будет обнять эти широкие плечи. Обомлеть. И услышать какую-нибудь фирменную лопатинскую ехидность на ухо. Или увидеть наимягчайшую улыбку. Марина не могла угадать, что будет вечером. И не хотела. Главное, чтобы Андрей пришел.
Хм. А что, может, и ей попробовать удивить чем-нибудь Андрея свет Евгеньевича? Ну, сможет же он на пару минут отвлечься в своих важных прорабских делах на телефон?