3+1=...
Шрифт:
— Ты уже говорил.
— А я не про борщ.
После такой одуряюще сладкой и горячей близости голова работать отказывалась. И последнюю фразу Андрея Марина осмысливала долго. Не про борщ? А про что?
А потом совершенно неожиданно для себя смутилась. Щеки стали горячими, и она уткнулась лицом в плечо Андрея.
— Прекрати!
Его рука прошлась по ее спине.
— Ну, ты, и правда, вкусная. Такой пухлый сладкий… пирожок.
Марина буквально подпрыгнула на месте. Во-первых, с ней никто и никогда не говорил настолько непристойно. Во-вторых, она хотела немедленно услышать продолжение этих непристойностей!
—
Ответ прилетел ей уже в спину. Голую спину!
— Если пирожков мне больше сегодня не светит, тогда можно еще тарелку борща?
Оказывается, после секса в обрамлении непристойностей можно спокойно разговаривать. Нет, скорее даже не спокойно. Увлеченно. Сначала Марина спросила о том, что все-таки конкретно у Андрея сегодня случилось на площадке. А потом с интересом слушала его рассказ. Который завершился фразой: «Ну, это все имеет смысл, если ты вопрос с землей дожмешь». После этого пришла очередь Марины рассказывать.
Это было так странно. Как-то непривычно. После очень откровенной близости сидеть на кухне, пить чай и разговаривать про вопросы аренды земли. Хотя, с Митей же, наверное, так и было — и секс, и разговоры, и даже на профессиональные темы, и даже в пределах одного часа, скажем. Ну, двух.
И все-таки все было не так.
И близость была не такой. С Митей все это было похоже именно на супружеский долг. И, кажется, так было с самого начала. Да, приятно, но словно и в самом деле исполняется некоторая обязанность. Андрей и Марина ничего друг другу не должны и не обязаны. Но его жадность, напор и, одновременность, какая-то неожиданная и от этого сбивающая с ног нежность — это то, чего не было в ее жизни никогда. Марина не знала, что с этим делать и как на это реагировать. Пока получалось реагировать только стеснением в груди, комком в горле и бабочками в животе. На осмысленность такие реакции не тянут.
И разговоры были не такие. Марина очень быстро поняла, что Андрей прекрасно ориентируется во всем, что она ему рассказывает. Что он умеет работать с договорами, владеет базовой юридической терминологией — по крайней мере, гражданско-правового характера. И что вообще с ним очень интересно говорить — быстро вникает, прекрасно умеет излагать свои мысли.
Умный человек оказался Андрей Евгеньевич Лопатин. Так ведь и не удивительно. Андрей с партнерами создали собственное дело, он несколько лет был генеральным директором вполне преуспевающей фирмы. И то, что сейчас Андрей работает прорабом, нисколько не отменяет ни его мозгов, ни деловой хватки. А тебе, Марина Геннадьевна, «двойка» за снобизм.
Андрей, конечно, остался у нее ночевать. И снова была декларация про то, что каждый спит на своей подушке и под своим одеялом — благо, у Марины были запасные. Но в итоге в постели спали два гуся-обнимуся.
А наутро один гусь отомстил другому за непотребства накануне.
Марина проснулась первой. Странно, но она как-то сразу вспомнила, что в постели не одна, хотя Андрей спал теперь не рядом, а на другом краю широкой кровати. Как быстро, оказывается, возвращается эта привычка — просыпаться не одной.
Андрей даже не шевельнулся, когда Марина встала с постели. Не шевельнулся, и когда она вернулась, уже после душа, с чашкой кофе в руке. Вторая порция, для него, стояла
Он очень органично смотрелся в ее постели. Марина по какому-то капризу — сейчас даже не могла вспомнить, по какому именно — после развода использовала постельное белье только темных оттенков — черное, серое, синее. И сейчас на кровати, застеленной графитово-серым постельным бельем, очень органично смотрелся большой спящий мужчина с широкими плечами и рельефными руками. Андрей спал в ее постели так, будто всегда в ней был.
Марина некоторое время любовалась этой картиной, прихлебывая кофе. А потом роль пассивного наблюдателя ей прискучила. Кружка с остатками кофе отправлена на тумбочку, а сама Марина присела на край постели. Сначала смотрела на лицо спящего Андрея. Его нельзя назвать красивым в каноническом смысле. Но как там говорят — красота в глазах смотрящего? Что-то в этом есть.
Ее взгляд переместился ниже, к груди. Потом еще ниже, по темно-графитовой ткани пододеяльника. А зачем, собственно, такой красоте пропадать? Надо отмстить Андрею Евгеньевичу за непотребные пирожки. Чтобы не забывал повторять.
И Марина потянула одеяло вниз.
Андрей и вспомнить не мог, когда у него было такое охрененное пробуждение. Когда тебя будит не звонок телефона, не детский ор, а ласковые женские руки. Когда потребности тела на сто процентов совпадают с окружающей действительностью.
Утренний стояк идеально сочетается с движением женских пальцев вверх-вниз. Чуть сильнее, моя хорошая. И трусы сними. Да, и свои тоже.
Момент, когда Андрей проснулся, Марина почувствовала по смене ритма его дыхания. А потом Андрей и вовсе зашевелился, приподнялся на локтях. Марина оторвалась от того, что так увлеченно наглаживала, и подняла голову. Снова залюбовалась. Все-таки эта поза — приподнявшись на локтях — идеально создана для того, чтобы во все красе демонстрировать мужскую фигуру. Особенно эффектно в таком ракурсе смотрелся треугольник темных волос, который сбегал как раз к тому месту, где расположилась рука Марины.
— Нравится?
От низкого хриплого голоса рука сжалась сильнее. Нравится — не то слово. Марина теперь удивлялась, что не испытывала от близости с Андреем никакого дискомфорта. Все же он гораздо крупнее Мити — она теперь это всей ладонью ощущала точно.
— Очень нравится, — она расчетливо провела ладонью вверх, потом вниз. Сжала.
— Я про трусы спрашиваю, — у Андрея еще сильнее просел голос. — Специально для тебя трусы новые купил.
Да, умеет Андрей в контрасты, умеет.
— Отличные трусы. Но давай их все-таки снимем?
— Давай.
Все хорошее когда-нибудь заканчивается — так говорилось в каком-то старом фильме. Они с Маришкой только-только во вкус вошли — а вот уже и пацаны возвращаются. Впрочем, так-то, дети сексу не помеха. Но все-таки уже что-то не то.
Родители приехали в субботу и привезли с собой двух дочерна загорелых мальчишек и кучу еды. Андрей слушал бесконечное трещание Каси, прерываемое изредка басовитыми замечаниями Демьяна, кивал словам отца и матери и ловил себя на неожиданной мысли. Андрей пиздец как по пацанам соскучился. Что он там думал — про «что-то не то»? Вот теперь все то и так. Его сыновья с ним. А Марина… И Марина тоже.