365 сказок
Шрифт:
— Мы ещё встретимся, — сказал я, поднимаясь. Дверь открылась с первым солнечным лучом. — Ты сам этому удивишься.
— Если вспомню, — ни капли недоверия не было в его взгляде.
***
…Я закончил сказку. Отпечатанные листы лежали на подоконнике, ожидая, когда я прочту её, строка за строкой. За окном собиралась гроза, ветер сгонял кудлатые тучи, точно отару овец, темнело, в окнах соседних домов загорался свет.
Я ждал первого раската грома, вспоминая, как магический купол отделял меня от стихии. Это было…
Подхватив листки, я выскочил на улицу, как был — в лёгкой рубашке, домашних брюках. Замер под козырьком крыльца, но тут же решительно ушёл в сад.
Когда сверкнула первая молния, когда первые капли дождя ударили по траве, я начал читать.
Я помнил слова наизусть, даже отбросил листки, едва их промочило ливнем. Белыми птицами они забились под ветви шиповника. Мой голос окреп и спорил с громом, я раскинул руки, точно хотел обзавестись крыльями, точно это через меня лилась магия.
Я читал строки, выплетая ими облик Эверика, мага, чей путь оборвался так быстро и странно.
Гроза клубилась, в жажде утопить город, пожрать его, присвоить, но с последней строчкой гром замолчал, молнии перестали вспарывать брюхо тучам. Остался лишь спокойный моросящий дождик.
Я прикрыл глаза, чувствуя, как ласково он прикасается ко мне. А потом обернулся.
Эверик стоял напротив меня, под кожей его сияли звёзды.
— Ты здесь.
— Ты написал обо мне, — он улыбнулся. — И кто же я теперь?
— Странник, — мы пожали друг другу руки. — Тебя ждёт путь.
— Да, путь, — в глазах его больше не было страха. В них больше не осталось Смерти.
Дождь почти стих. Я стоял один в благоухающем, напитанном влагой саду.
========== 126. Заклинающий шторм ==========
— Он пришёл из тьмы и канет во тьму.
Голос разбудил меня или даже не разбудил, а выдернул из одной реальности в другую. Я сел, будто хотел возразить, что пришёл вовсе не из тьмы, но оказалось, что речь шла совсем не обо мне. Я, надёжно скрытый от чужих взглядов, оказался среди ветвей дерева, а разговор происходил на поляне неподалёку. Там, в самом центре, был привязан к каменному столбу юноша.
Говорила женщина. Она прятала лицо в капюшоне широкого и тёмного одеяния, похожего на жреческое, а в руках сжимала нож с кривым лезвием. Позади неё маячили двое мужчин.
— Хочешь принести его в жертву прямо сейчас? — спросил один из них. Второй в этот момент оглядел притихший лес и заметил, прерывая остальных:
— Кто-то рядом, кто-то видит нас.
Очевидно, он засёк меня, вряд ли кого-то ещё.
— Так пойди и проверь, — отмахнулась женщина. И тот тут же скрылся в подлеске.
Связанный поднял голову и глянул на неё. Он был слишком истощён, и мне показалось, что нужно вмешаться, прямо сейчас, хотя откуда бы взяться уверенности, чью сторону следует защитить?
— Поторопись, если хочешь сделать это прямо сейчас, — первый и оставшийся
— Отчего же мне торопиться? — спросила она и прижала клинок к шее жертвы.
— Потому что рядом открытая дверь, — он огляделся. — Это нехорошо.
— Как только его кровь окропит нож и камень, дверь закроется, — о, как она была в том уверена. Но я знал, что кровь, клинок и камень открывают, а не закрывают.
Юноша, наверное, хотел бы отпрянуть, но только чуть дёрнулся. Она же отвела руку в сторону в замахе, но всё равно медлила. Так удара не сделаешь.
— Нужно уходить! — вырвался из чащи второй.
— Я не закончила!
Но он схватил её за запястье.
— Безумная, нужно уходить! — повторил он настойчиво. — Сейчас же. А эту падаль оставь, мы успеем довершить начатое и позже.
И он потянул её, уже не возражающую, прочь. Первый хмыкнул и отправился за ними.
Чувствуя приближение чего-то неведомого, я соскользнул с дерева и прокрался на поляну. Когда мой шаманский нож разрезал верёвки, юноша пошатнулся и едва не упал. Пришлось подхватить его.
— Кто ты? — спросил он тут же, с трудом фокусируя на мне взгляд.
— Странник, но кто ты сам? И почему с тобой так поступили?
Он качнул головой.
— Я жертва, вот и вся история.
— Это ещё почему?
— У каждого свой путь, потому и… — он закашлялся.
Я повёл его в лес. Совсем рядом — я точно знал — протекал ручей, и вода бы не помешала.
Мы нашли бегущий сквозь чащу поток, юноша пил жадно и много, а я всё осматривался, пытаясь понять, откуда же исходит угроза. В воздухе нарастало напряжение, но его источник оставался неосязаем, неясен.
— Ты должен вернуть меня на место, я всё равно не могу пережить эту ночь. Или вернётся сумасшедшая, или же…
— Или?
— Или лес сам пожрёт меня.
— Так я могу увести тебя в иную реальность, кто тогда сумеет добраться до тебя, — я нахмурился. — Что-то здесь есть, но оно не торопится тебя получить.
— Думаешь, предназначение не может состоять в смерти?
Я впервые взглянул на него внимательно, выискивая знакомые странникам признаки, то, что мы все можем увидеть и почувствовать. Но на его открытом лице не лежала печать смерти, в его душе, сердце, в его теле не было изъянов, нигде не стояло клейма.
— Ты не должен умирать сегодня, — сообщил я. — Твоя жизнь будет долгой. Так говоришь мне ты сам, не сказав ни слова.
— Читаешь меня, хах? — он отпрянул. — Кто дал тебе право?
— Я сам себе дал это право.
Дверь, я чувствовал, сейчас открылась прямо за моей спиной.
— Здесь у тебя не может быть такой власти, — возразил мне юноша, но голос его дрогнул.
— Хорошо, пусть так, — согласился я, отчего он опешил, и в тот же момент я схватил его за запястье и втащил за собой в дверь.