365 сказок
Шрифт:
Что здесь было всегда? Чего здесь не было прежде?
Я последний раз оглянулся на храм. Встречались мне и больше, и прекраснее. Но этот почему-то оставил в сердце особенное чувство.
Проследив взглядом скалу, возносящуюся высоко-высоко, я вспомнил, как прежде жители этого города возносили хвалу небесным строителям. Тем, кто придал их миру столь причудливые формы. А теперь некому было славить, но скалы стояли, пусть и обветшали от непрерывных ветров. Всё так же бежала река, она оказалась крепче тех, кто брал её воду, пил её, орошал
Углубившись то ли в город, то ли в лес, я нашёл местечко, где было тихо и солнечно. Полянка теперь некогда являлась площадью, в центре которой лопотал фонтан. Вода всё ещё стояла в чаше, но собиралась здесь от дождя, а каменный цветок не выбрасывал брызг. Я сел на край и снова вытащил нож.
Было ли правильно забрать его с собой?
Может, это его отчаянное нежелание рассыпаться бессмысленной пылью и ржаветь выгнало меня из храма, где я любил задержаться подольше?
Я провёл пальцем по узору, нанесённому на рукоять с изысканной точностью. Этот клинок когда-то был ритуальным, но… вгрызался ли он в плоть? Или же им только отрезали щедрый ломоть свежего хлеба? Отсекали часть фрукта в дар богам?
Могу ли я забрать с собой частицу мира, время которого тысячу раз обогнало меня?
Я уже чувствовал — со следующим порывом ветра откроется дверь, мне придётся уйти, и этот мир в очередной раз сменит своё лицо. Нельзя было даже сказать точно, что останется от храма, как вырастет тополь, не сотрёт ли шквальный ветер с лица земли и этот лес, и эти скалы, не обрушатся ли сами основы, давая шанс чему-то совершенно новому.
Можно ли было оставить здесь этот клинок, так жаждавший жить?
Я приложил лезвие к ладони, чуть надавил, только отмечая белым следом будущую царапину, но не напитывая кровью сверкающую сталь. А потом решился.
***
Когда арка прохода раскрылась передо мной, в этой реальности начинался закат. Мягкий свет играл на свежей листве, вызолачивая старые крыши, бликуя в осколках стекла. Город, сплетающийся с лесом, преобразился, стал прекрасным мороком, почти что сном, и на него было так приятно смотреть.
Где-то на другом берегу, я это знал, сквозь трещины в куполе хлынуло в храм закатное сияние, заполнило вздыхающий зал, высветило лица статуи, обращённые вниз.
Мне же пора было идти.
Шагнув через порог, я инстинктивно взялся за рукоять ножа. Пальцы привычно сомкнулись на вставках из слоновой кости, ощутили рисунок. Меня встречал новый мир, хмурый и бессолнечный, низкие облака нависли над самым морем.
Я держал клинок, а дверь за мной захлопнулась с тихим вздохом.
Здесь тоже стоял храм.
Поднявшись по каменным ступеням, я открыл тяжёлую дверь, просолившуюся и тёмную. Внутри грели свечи, серый алтарный камень укрывала алая ткань. Больше там не было ничего.
В этом храме не оказалось бесстрастно взирающих статуй или расписанных фресками стен. Он был прост, словно вырезан из цельного каменного куска — ни лепнины, ни лишних украшений. Сквозь квадратные
Купол устремлялся ввысь и был пуст и гулок. Только серый камень, только свечи и алая ткань, укрывшая алтарь.
Я подошёл ближе и опустил клинок по центру. Он — такой яркий, причудливый, узорчатый — внезапно был тут уместен. И мне оставалось лишь отступить, не мешая ему более вживаться в новую и всё-таки привычную роль.
Ушёл я прежде, чем появился жрец. Лишь храм был свидетелем, лишь стены знали, кто оставил дар. На ступенях я простоял долго, всматриваясь в тревожный горизонт неугомонного моря.
Всё же настала пора возвращаться, и медлил я зря, но успел скрыться в тенях до того, как кто-либо меня здесь заметил.
***
Мне долго ещё снился мир, где лес смалывал старые здания, а храм вздыхал, едва вступаешь на изжёванные временем плиты.
Мне снился клинок, оставшийся на алой ткани.
И море. Оно тоже приходило ко мне в сновидениях.
Но пока ни одна дверь не привела меня к ним. Река времени несла меня прочь, час свидания не был назначен.
========== 123. Витражи и крылья бабочек ==========
Дрогнули крылья бабочек, рассыпались витражи.
В ворохе бумаг на столе забылись недописанные строчки. Вихрь вырвал меня из сердца моего дома, и теперь я замер на грани между этим и тем. Я столько раз находился здесь прежде, но сегодня было что-то не так. Сегодня что-то тревожило, билось и звало.
Вокруг встал сумрачный мир, состоящий сплошь из теней и рамок, из полотнищ серой ткани, из насупившихся небес, из тёмной патоки вечных сумерек. Здесь невозможно было найти ни солнца, ни звёзд, ни луны, свет был призрачным, неверным, ненастоящим.
И в нём я тоже терял реальность, обращаясь тенью, а не самим собой.
Словно бы вдруг я оказался позади зеркального отражения, даже не в зазеркалье, а в его тени, в той части, которая никогда не будет подвластна взгляду.
Под ноги легла тропа. Не путь, не дорога, только направление, и мне пришлось идти, потому что иначе можно было окончательно раствориться, растаять в сумеречном мерцании, потеряв всякий намёк на существование.
Времени тут тоже не было, никакого, и каждый шаг, каждое движение на самом деле могло и не происходить, но всё-таки было, я впечатывал в каждый свой жест знание самого себя, будто только так и мог вырваться.
Дрогнули крылья бабочек.
Пространство обратилось, сложилось, расправилось, стало на миг парусом. Грань пошла трещинами, сквозь сумрак пробивал себе дорогу иной мир.
Зазвенело, загрохотало!..
Я стоял на площади, напротив возвышалась часовая башня, стрелки замерли на двенадцати, гулко бил колокол.
Звук нёсся густой волной, от него дрожали стёкла в домиках, замерших вокруг площади, и я видел, как здесь и сейчас начинается время, просыпается свет, настоящий свет, всё обретает реальность.