365 сказок
Шрифт:
Я ждал её приглашения.
Наконец налетел порыв ветра, влажный и восхитительный. Закрыв глаза, я переждал его, не оборачиваясь, не шевелясь. И когда ветер улёгся, то понял, что дорога позвала меня снова.
***
На этот раз я оказался в степи, где всё ещё блуждал июнь. Надо мной широким шатром раскинулся грозовой фронт. Молнии ветвились, то ли врастая в землю, то ли поднимаясь из неё, и непрерывный оглушительный рокот заставил на мгновение зажмуриться и заткнуть уши.
Дождь всё не начинался, и я двинулся сквозь высокие травы, размышляя отвлечённо, коснётся ли молния
Но я того и не желал. Больше всего я хотел упасть в траву и всмотреться в небо, пока дождь не смешается со мной. И чем дольше я шёл, чем громче грохотал гром, тем нестерпимее была эта жажда.
Я опустился в травы именно тогда, когда сорвался ливень.
***
И снова стал водой.
***
Ощущение оказалось вовсе не таким, как когда я был рекой. Я не тёк и не плыл, я падал, бесконечно падал, и в то же время никак не мог упасть и удариться о землю.
Теперь мне не приходилось опасаться молний, не нужно было волноваться из-за простуды или того, что я промок насквозь. Я не был среди травы, где осталось, подобно одежде, моё тело. Я сам для себя стал ещё одной дверью, сам вышел сквозь неё и не торопился вернуться.
Кружение и падение, бесконечность, заключённая среди ночного ливня, — вот чем я был в те мгновения, вот что являла собой эта ночь.
***
Я отыскал себя позже, в иной реальности, куда увлёк меня дождь. Очнувшись на берегу озера, я долго лежал во влажной траве, вспоминая головокружительное путешествие. Несколько раз за эту ночь мне казалось, что я уже и не захочу опять обрести самого себя, вспомнить о физических ощущениях, о зове тысяч путей, о неоткрытых дверях.
Но, конечно, и помнил, и слышал. И вернулся.
Реальность, принявшая меня в последний миг путешествия, была тягуче-сонной, спокойной, мягкой. И здесь приятно было отдохнуть, но не хотелось задержаться надолго. Очень скоро я, всё ещё слишком текучий, сорвался с места, выискивая тропу, которая уведёт меня прочь.
Компас в груди бился медленно и неровно, не нащупав ещё нужную дверь. Я пробирался через заросли папоротников, иногда останавливаясь и глубоко вдыхая лесные ароматы – отсыревшей хвои, переспевшей земляники, внезапный сырой и грибной дух. Из земли выступали корни, тропинка скоро совсем зачахла, но я продолжал двигаться, всё надеясь обнаружить правильное направление.
Стемнело, а может, кроны стали гуще, и только тогда я вышел к хижине. Окна её были закрыты ставнями, а покосившаяся крыша навевала ощущение, что тут никого давно не бывало.
Вот только мне не нужен был дом, а только его дверь.
Поднявшись на скрипящее крыльцо, я повернул ручку.
***
Меня опять встретила Река, я опять вгляделся в её глаза, полные зелёной мути. Она улыбалась.
— Теперь ты дождь? — она присмотрелась ко мне. — Нет, всё ещё странник. Но тебе идёт быть водой.
— Может быть, — не стал я спорить и наконец понял, где оказался. Очередной перекрёсток, где сплеталась тысяча путей.
— Тебе вот туда, — указала Река. — Если ты хочешь попасть
— А если не хочу?
— Вот эта дорога приведёт в июньскую грозу, а вон та — в сентябрьский дождь. Здесь есть даже декабрьский ледяной ливень, хочешь? — она засмеялась.
— Пожалуй, лучше дом, — признал я.
— Тогда спеши, дверь скоро захлопнется.
Она толкнула меня в спину, и мне пришло в голову, что лучше всего будет побежать. Я помчался, как несутся ручьи, как летят птицы, как с гор спускаются потоки.
Я ворвался в свой мир в самое сердце ливня.
***
Прошло несколько дней, и они полнились ленивым солнечным жаром, а ночью ничто не ворчало, не рокотало, не ворочалось над холмами. Город спал тихо, и не было пронзительно чёткости небес, когда каждый звук порождает многократное эхо.
Грозы обходили город стороной.
И всё-таки я каждый раз выходил на балкон, вслушивался и всматривался, пытаясь найти хотя бы вспышку на горизонте, услышать хотя бы отдалённый грохот, похожий больше на шёпот.
Отчего-то мне хотелось опять обернуться ливнем. И в то же время я понимал, что это в какой-то мере невозможно. Я изменился, больше не в силах становится влагой, дождём и рекой. Я остался странником.
Снова меня звали дороги и пути, опять скользили мимо двери, но я не торопился в путь. Сначала мне нужно было понять, что именно со мной сделала вода, насколько она меня переменила. Ответ, однако, всё не находился, и от этого было спокойно и неспокойно одновременно.
***
Гроза пришла ещё через неделю. Мощная, иссиня-чёрная она навалилась на город грудью, растеклась по крышам и заблистала молниями. Я выскочил под первые струи ливня и запрокинул голову.
В этой грозе чувствовалось присутствие кого-то ещё. А точнее, я знал, кого именно. И теперь, улыбаясь, ощущая прикосновения прохладной влаги, я понял наконец-то во всей полноте, зачем обращался влагой, рекой и дождём.
Мне казалось, что цельным меня сделала Река, но нет. Только сейчас ощущал я истинную цельность.
Почти растворяясь в дожде, я опять ощутил во всей полноте суть странника.
========== 176. Ветра и птицы ==========
Всё вокруг кипело, бурлило и рассказывало сказки, этот перекрёсток между мирами стал ярмаркой, не засыпающей ни на мгновение. Чего тут только не было! Смех и аплодисменты, слёзы и расставания, счастливые встречи и горькие прощания, сведения счётов и прочее, и прочее. Кто-то ходил по канату, кто-то выпускал изо рта пламя, а кому-то давалась игра на скрипке. И в гвалте, смешении, переплетении огней я замер, глядя в черноту небес.
Как и на других перекрёстках, тут всегда было одно и то же время суток, именно на этом — глухая ночь.
Меня принесло сюда попутным ветром, и теперь можно было выбрать, куда именно идти, ну или просто оставаться здесь сколько угодно. Однако вот именно этого я не желал, слишком уж тут было и шумно, и ярко, и людно.
Постаравшись отыскать местечко хоть немного потише, я прошёл между двух шатров и оказался перед павильоном, который венчала вывеска «Настоящий страх». У входа скучал человек в чёрном, цилиндр был надвинут на лоб так, чтобы скрыть глаза.