365 сказок
Шрифт:
***
Он не обидел её, но уже на следующую ночь Нэйра заскучала по ветрам и холоду горной реки, по туманам, облакам и скалам. Выскользнув из объятий мужчины, с которым разделила постель, она вышла в ночи во двор, прыгнула и оказалась на крыше.
Луна смотрела прямо на неё.
— Ты мне обещана, — сказала Нэйра.
Луна засмеялась:
— Человек обманул меня, ведь он никогда не снимет меня с неба. Он только хотел, чтобы ты принадлежала ему.
— А я обманула его, ведь не могу никому принадлежать, — дёрнула плечом Нэйра.
Но луна продолжала
— Теперь в тебе прорастёт он сам, и пусть ты никому не принадлежишь, но твоё дитя будет — людям! Человечьему племени.
Нэйра огладила себя по плоскому животу и хмыкнула.
— Я заберу ребёнка с собой.
— А он уйдёт к отцу, едва поймёт, кто таков!
Нэйра прыгнула, и деревня оказалась позади.
***
Он родился между полоской ледника и серыми скалами, в двух шагах от горной реки. Он рос очень быстро, как мать, но внешне напоминал отца. И Нэйра, опять утратившая имя, тревожилась, что сын хочет спуститься с гор.
— Запомни, — сказала она. — Ты Наргат, — она пригладила белые — как у неё — волосы, вгляделась в тёмные — как у человека — глаза. — Твой отец узнает тебя.
— Узнает ли, — он качнул головой. — Вряд ли.
— Тогда не ходи, — она уложила ладони ему на плечи. — Останься в царстве туманов и скал.
— Нет, хочу посмотреть на него, — и Наргат побежал вниз, оставив мать печалиться.
***
Староста, утратив возлюбленную, поначалу сам себе не поверил. Он искал её, подозревал, что её похитили, пока убелённый сединами старик не сказал ему прямо:
— Явилось тебе порождение духов, покинуло деревню и только. Не было никогда Нэйры!
И староста поник, только любовь в его сердце оказалась живой и цепкой.
Он страдал девять месяцев и день, когда в ворота деревни постучали.
— Хочу видеть отца! — заявил высокий беловолосый юноша в странных одеждах, будто сотканных из тумана.
— Кто ты? — вышел вперёд староста.
— Наргат. Сын Нэйры.
— Значит, она не человек, и ты…
— Если это имеет для тебя значение, — Наргат усмехнулся, — то и клочка тумана не стоит любовь твоя.
Осёкся староста.
— Но я хочу видеть Нэйру…
— Ты обманул её, обещая то, что не можешь достать, а я хотел посмотреть в глаза твои, чтобы понять… Да вижу там пустоту, — и он отвернулся. — Луна говорила, я захочу вернуться к людям, но вернуться я хочу только в горы.
— Эй! Отведи меня к ней! — воскликнул староста, рванувшись к сыну.
— Для тебя путь тяжёл, — отозвался тот.
— Пусть так!
***
Чем выше поднимались они, тем холоднее становилось, порошил снег, а камни резались, как осколки стекла. Но шаг за шагом поднимался за сыном староста, забывая себя, и суть свою, и собственное имя.
Холодный ветер обнажал его, но уносил не одежду, а плоть, да так, что староста ничего не замечал. Так и не понял он, отчего задышалось легче. А снег перестал пугать.
Чем выше взбирался он, тем меньше был человеком.
***
Нэйра встретила их обоих там, где ледник встречается со скалами, забывая себя.
— Я пришёл просить прощения, —
— Что не достал луну? — она засмеялась.
— Да, — склонил он голову.
— Теперь мы вместе до неё достанем, — она взяла его за руку и потащила вверх, к звёздному небу, к восходящей луне.
Наргат же обернулся белым вороном и с тех пор так и живёт в горах…
***
Сказка рассыпалась смехом, разлетелась снегом. И, шагая через порог, я заметил только, как кружит над горными пиками белый ворон.
Пора было проснуться.
========== 206. Птица ==========
Жара пахла птичьими перьями, тёплым пухом, мягким и словно дрожащим в пальцах ветра. Я выступил из тени, из-под арки давно разрушившегося здания, оставившего после себя лишь обломки стен и рухнувшие перекрытия, и огляделся. Всё пропиталось солнцем, и не хотелось ни двигаться, ни искать.
Вот только я всё равно должен был найти.
Остов здания сдавался травам, а чуть ниже на холм упрямо взбирался молодой лесок, между деревьями проблёскивала лента то ли широкого ручья, то ли небольшой реки. Я рассудил, что там должна прятаться свежесть, а вместе с ней и желание что-нибудь делать.
Троп не было, будто бы никому не приходило в голову подняться на вершину холма, чтобы осмотреть руины, потому я пошёл напрямик, раздвигая упрямые жёсткие стебли травы.
На меня накатывал волной стрёкот сверчков, солнечные лучи хотели расплавить, растворить в коктейле яркого дня, и каждый шаг давался с трудом. Но всё же я добрался до первых деревьев, и тень дала возможность вдохнуть и расправить плечи.
Жара уменьшилась едва-едва, но и этого оказалось достаточно, чтобы двинуться вперёд быстрее и наконец-то спуститься к самой воде, оказавшейся чёрной, глубокой, полной тайны.
Я умылся и некоторое время держал ладони в холодном потоке. Теперь разум обрёл остроту, и я вспомнил, что появился в этом мире вовсе не просто так.
***
— Возможно, ты не сразу найдёшь это место, — говорила она, и перо в её высокой причёске покачивалось, точно жило само по себе, существовало вообще вне этого мира. Она пришла ко мне под утро, и я едва верил, что это по-настоящему, так тёк её образ. — Но если идти вдоль ручья, то оно всё же появится.
Она щурила на меня чуть раскосые глаза, которые казались сразу зелёными и бирюзовыми, поглаживала, пропускала между пальцами крупные бусины ожерелья, обвившего тонкую шею.
— Тебе нужно войти и забрать, — объясняла она, а я слушал, слушал, слушал… И всё ещё не признавал, что она существует сейчас в одном пласте реальности со мной.
—Ты понимаешь? — своевременный вопрос.
— Понимаю, — пришлось отвечать, хотя само исторжение звука казалось мне чуждым и неприятным.
Сперва я пытался найти её среди карт Таро, но там её не оказалось, потом я перебирал известные мне руны, только она всё же не являлась руническим знаком. В конце концов я понял — она Птица. Странная Птица, чью человечью форму я видел перед собой, хотя её всё-таки тут ни капли не было.