52 Гц
Шрифт:
— Где пропадал? — спросил Уизли, укатываясь в глубину дома.
— Я снимал фильм, — сказал Майкл. — Та история про кита — я снял фильм.
Уизли обернулся через плечо.
— Ух ты, — равнодушно сказал он. — Поздравляю. Налить тебе что-нибудь?
— Нет, я в порядке. Спасибо.
Он укатился дальше, Майкл следовал за ним, шаря глазами вокруг. Дом был светлым, просторным и по-уютному обжитым. Стеклянные двери его задней части смотрели на зеленый газон двора, залитый солнцем. Желтый пол блестел гладким лаком, по стенам висели семейные фотографии в цветных пластиковых рамках. В гостиной
— Ты живешь один? — спросил Майкл.
— Сейчас да, — кратко ответил Уизли. Потом добавил: — Мне стало скучно сидеть в Малибу. Если хочешь спросить, как у меня дела, то у меня все хорошо. Ты точно не хочешь выпить?
— Нет, спасибо.
Уизли пожал плечами и отъехал от стойки, остановился посреди гостиной. Он не выглядел, как человек, у которого все хорошо — несмотря на уютный дом и милый район вокруг. Он выпил джина, выжидательно посмотрел на Майкла, прокручивая стакан на ладони. Будто его оторвали от какого-то занятия, и он ждал, чтобы Майкл сейчас выложил цель своего визита, чтобы Уизли мог побыстрее ему отказать и попросить уйти. Но Майкл молчал, Уизли тоже не спрашивал, зачем тот пришел. Молчание было странным. Недружелюбным.
— Я точно не помешал?
— Я ничем не занят, — резко сказал Уизли. Кинул быстрый взгляд на комод, заставленный фотографиями, опустил глаза.
— Это твои? — спросил Майкл, подходя ближе. Как он и ожидал, там был Уизли. На двух ногах, улыбчивый, веселый, коротко стриженый. Там, на фото, Уизли казался счастливым. И у него была короткая военная стрижка. И он был в камуфляже. С оружием, в обнимку с другими парнями в форме. На фотографиях мелькали одни и те же лица, а на фоне — пустыня, палатки, военная техника.
— Ты служил? — спросил Майкл, оглянувшись. — Где?
— В Йемене, — сказал тот.
— Не думал, что ты был военным.
— А кем, по-твоему, я был? — недовольно спросил Уизли. — Фотомоделью?
— Вообще я думал про музыканта, — признался Майкл.
Уизли пренебрежительно фыркнул.
— Нет. Это неинтересно. Я всегда хотел спасать мир.
Майкл снова повернулся к рамкам.
— Значит, это случилось там?..
— Да, — скупо сказал Уизли.
— Расскажи, кем ты был, — попросил Майкл.
Уизли громко вздохнул, выпил джина. Майкл ждал, что тот опять сейчас скажет «не лезь не в свое дело», но тот ответил:
— Я был в антитеррористическом отряде. Вел переговоры, учил техникам допроса на всех уровнях, помогал находить угрозу извне.
— Какую угрозу?
Уизли пожал плечами.
— Любую. Знаешь, люди не рождаются с навыками работы с агентурой. Я оценивал информаторов, свидетелей, искал чужих агентов. Контролировал психологическое состояние команды, их лояльность.
— Ты был психологом?
—
— Ты этого не говорил, — сказал Майкл, неприятно удивленный такой новостью.
— А должен был?..
— Мы же общались! Ты не должен был предупредить, что что-то делаешь с моими мозгами?..
— Если бы ты был моим клиентом, а я был твоим психоаналитиком, — едко сказал Уизли, — конечно, ты был бы в курсе. Но мы были всего лишь приятелями, а тебе как приятелю я не хотел говорить о своем прошлом.
— Но ты же использовал на мне свои штуки!
— А ты использовал на мне свои, когда пытался прилепиться ко мне, как анемон к раку-отшельнику, — Уизли недовольно сложил губы скобкой. — Майкл, все люди используют друг на друге свои штуки.
— Но ты использовал свои намеренно!
— Да? И какое же у меня было намерение?..
— Не знаю, — признался Майкл после короткой паузы. — Но какое-то было же?
— Господи, ты так боишься за свои мозги, будто они у тебя из золота и каждый мечтает до них добраться. Ты сам меня выбрал — там было полно народу, с кем ты мог общаться, но ты выбрал меня! Это мне нужно спрашивать, какое у тебя было намерение, когда ты отчаянно пытался со мной дружить.
— Никакого! — сердито сказал Майкл. — Просто ты мне нравился.
— Ну прости, что в умении выстраивать социальные связи я умнее тебя, — язвительно сказал Уизли.
— Сказал человек, который обходится без друзей!
Уизли резко помрачнел, и Майкла вдруг осенило. Они погибли там. Или остались там. А он, человек, который мечтал спасать мир — вынужден жить здесь, прикованный к инвалидному креслу до конца своих дней. И пить, проклиная свою беспомощность. Жизнь вокруг продолжалась, а для него — замерла, потеряла смысл.
Майкл повернулся к фотографиям, скользнул взглядом по лицам, гадая, кто из этих смеющихся, загорелых ребят, вернулся домой в гробу. Одно лицо мелькало чаще других — парень со снайперской винтовкой. Широкоплечий, с кривой улыбкой из-за шрама вдоль челюсти. У него был прямой, почти высокомерный взгляд. На всех фотографиях он всегда был рядом с Уизли.
— А кто этот парень? — спросил Майкл, кивнув на фото. — Снайпер. Твой друг?
— Мой муж, — хмуро сказал Уизли.
Майкл помедлил, но все же спросил:
— Он не живет с тобой?..
— Нет.
Уизли поболтал джин в стакане, прежде чем допить, потом добавил:
— Предупреждая твой вопрос, где он. Я надеюсь, у тебя не мелькнуло мысли, что он меня бросил. Это не так. Он бы не бросил. Нашу машину расстреляли хуситы. Он не пережил того, что пережил я.
Майкл глубоко вздохнул, начал:
— Мне…
— Не сочувствуй, — резко перебил Уизли. — Мне это не нужно.
Так вот в чем было дело. Не в инвалидной коляске — не только в ней. В горе, от которого не убежать. Майкл вновь посмотрел на фото. Муж. Кажется, они были счастливы вместе. Они улыбались, как счастливые люди — даже на войне, даже среди горячих песков, среди смерти. Они были вдвоем — а потом все исчезло. И рыжий парень со смешным прозвищем остался один, жить дальше. Вот только как после этого жить? Как можно смотреть на солнечный свет, зная, что второй его больше не видит?..