52 Гц
Шрифт:
В начале октября Майкл вернулся в Лос-Анджелес. Едва он успел войти в дом и обнять Бобби, позвонил Зак.
— Канал Фокс, прямо сейчас, — сухо сказал он, не здороваясь. Майкл оглянулся, нашел ближайший пульт от телевизора.
— Что там?..
— Сам увидишь, — злобно сказал Зак.
Майкл переключил канал, увидел знакомую студию вечернего шоу, где за последние годы сам побывал пару раз. Сейчас там сидела Виктория.
— Это было очень тяжелое время, — говорила она. — Майкл много пил, все это знали. Но даже в трезвом виде он был способен на ужасные вещи. Я слышала от него такое, что ни одна женщина не должна слышать никогда в своей жизни. А когда я жаловалась
— Он поднимал на вас руку? — с участием спросил ведущий.
Виктория опустила глаза, изображая взволнованное дыхание.
— Иногда это не обязательно, я хочу сказать, психологическое насилие ничуть не легче вынести, чем физическое или сексуальное. Когда я просила его остановиться, он угрожал, что натравит на меня свою собаку — у него огромный пес, я не знаю, он мог бы разорвать меня, наверное.
Кадр из студии сменился коротким роликом — видео было сделано сквозь окна его дома. Виктория что-то кричала, взмахивая руками, Майкл удерживал за ошейник Бобби, орал в ответ. Звука не было, только беззвучный крик. Потом ракурс сменился — Майкл подтащил Викторию к двери, вытолкнул из дома. При монтаже кто-то заботливо вырезал тот момент, где Виктория швырялась в него бутылкой и где Майкл запирал Бобби у себя в кабинете. При такой подаче он очевидно выглядел неуправляемым психом.
Майкл смотрел на экран, продолжая держать телефон возле уха. Покачивал пульт в пальцах, слушал тяжелое дыхание Зака.
— Ты в курсе, что происходит? — спросил Майкл.
— А как ты думаешь? — возмутился тот. — Чья это может быть идея?
— Ларри? Но почему? Мы же мирно расстались.
— Очевидно, он так не считает!
— Он постоянно ревновал меня, обвинял, что я ему изменяю, — продолжила Виктория, когда на экране вновь появилась студия. — А между тем я прекрасно знала, что у него были любовницы. Но я была вынуждена молчать, мы были связаны общим проектом, я не хотела портить рабочие отношения. На площадке он сдерживался, но стоило нам оказаться вдвоем — он менялся, как по щелчку пальцев. Я боялась его, — призналась она. — Мне было так страшно, что после окончания съемок я долгое время боялась выходить из дома, думая, что он начнет караулить меня. Когда он решил пройти лечение в рехабе, я была рада, я поддерживала его, я думала, это все изменит… Его даже не было ни на одной премьере нашего совместного фильма — он был в таком состоянии, что, если бы он появился на публике, все стало бы очевидно.
Я надеялась, что когда он вернется, что-то изменится. Я хотела верить, — дрогнувшим голосом сказала она.
Майкл задумчиво смотрел на экран. Она неплохо играла. Впрочем, и роль была простой — в самый раз ей по силам.
— Ты свяжешься с ним? — спросил Майкл в трубку.
— Смеешься?.. Он не будет давать никаких комментариев, ты же понимаешь, — сказал Зак. Шумно выдохнул, потом спросил: — В том, что она говорит, есть хоть слово правды?
— Я никогда ее пальцем не трогал! Может, обозвал пару раз дурой — я не помню. Но не было ничего такого, о чем она тут рассказывает. А в ролике очень не хватает момента, где она запустила в Бобби бутылкой. Она сама на него напала, а теперь выставляет себя жертвой.
— Кого ты трахал на стороне? — серьезным тоном спросил Зак. — Кто-нибудь подтвердит ее слова? Сазерленд?
— Забудь про него, он никогда ничего не подтвердит, — отрезал Майкл. — Про остальных —
Зак тяжело вздохнул.
— …и я обнаружила, что сижу на полу и рыдаю, — продолжала Виктория. — Потому что я не могу видеть его лицо, я не могу общаться с подругами, я боюсь поехать на день рождения к своей знакомой, потому что могу встретить его там. Я вздрагиваю, даже когда просто вижу кого-то похожего. Я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы оправиться от этих отношений…
Майкл выключил телевизор.
— Что ты думаешь? — спросил он.
— Во-первых, ты будешь все отрицать, — сказал Зак.
— Естественно.
— Во-вторых, возьмем пару человек, которые тебя давно знают, пусть дадут комментарии. Отмазаться от измен не выйдет — но выбери кого-нибудь, с кем у тебя все было гладко, пусть расскажут, какой ты ангел. Как у тебя с Лейни?
— Отлично у меня все с Лейни, — сказал Майкл. — Он про меня слова плохого не скажет.
— А кто-нибудь из домашнего персонала?
— Есть один, Иберо. Он был на съемках, он вообще часто со мной общается, работает у меня уже пять лет.
— Хорошо! И собери каких-нибудь прошлых девчонок.
— Ладно, — сказал Майкл, вороша память. — Найду.
— Это ударит по твоим рейтингам, — предупредил Зак. — Может быть, очень сильно. На тему домашнего насилия сейчас все кидаются, как собаки на кость.
— У нее нет никаких доказательств, что я ее терроризировал, — уверенно сказал Майкл. — Ни одного.
— Будем выдвигать встречные обвинения в клевете, — сказал Зак. — Я им устрою, — процедил он напоследок.
— Все будет хорошо, — сказал Майкл. — Справимся.
Оказалось, это была лишь первая ласточка.
На следующий день критики обрушились на фильм, будто кто-то дал им команду. Первые положительные рецензии были просто задавлены потоком разгромных отзывов — причем, судя по обвинениям, далеко не все критики фильм вообще видели. Кто-то упрекал его в нелепости любовной линии, и Майкл не мог не ухмыляться, пересказывая это Дакоте, поскольку «любовная линия» в фильме была всего одна и принадлежала им с Сарой.
— Я тебе говорил, ты не дожала! Теперь из-за тебя мой фильм никому не нравится. Надо было все-таки снять с вами ту сцену на капоте! — говорил Майкл. Дакота хохотала в трубку так, что начинала икать.
Они относились к этому, как к игре. Подбадривая друг друга, обсуждали особенно резкие пассажи из чужих отзывов, смеялись. Бран поначалу искренне обижался, не понимая, за что ругают вполне нормальный фильм — потом ему объяснили, что дело не в фильме. Не в том, плох он или хорош, талантлив или бездарен. Совсем не в этом.
«Полная бессмыслица. Главный герой — дерганый женственный мальчик с пластикой страуса. Пространство фильма — это картонный мир, в который не веришь. Статисты играют отвратительно», — писали в рецензиях.
«Нелепый квест галлюцинирующего шизофреника заканчивается мелодраматическим финалом в лучших традициях бульварных романов».
«Плюсы картины: операторская работа. Минусы: все остальное».
«Невозможно написать отзыв о фильме, который не является фильмом. Все два часа перед глазами мельтешат невнятные картонные персонажи с убогими диалогами, в которые невозможно поверить. Сцены никак не связаны между собой, переходы между ними внезапны и вызывают только недоумение. Отсутствие игры Лейни компенсируется избыточностью игры его окружения. Набранные на автозаправках и в закусочных люди корчат из себя образы, которые должны были бы играть, будь они актерами».