52 Гц
Шрифт:
— Да я приезжал по делу!.. Просто переночевал у него, и все, ничего тако… Эй!..
Джеймс схватил диванную подушку и ударил его, Майкл едва успел закрыться руками.
— Ты!.. Не смей так шутить!..
Майкл, хохоча, уворачивался от ударов, Джеймс с нервным смехом лупил его подушкой, попадая по плечам и по голове
— Никогда! Никогда не смей так шутить!
Майкл опрокинулся на диван, Джеймс оказался сверху, гневный, смеющийся.
— А я так больше и не смогу — Винсент у тебя был только
Майкл выхватил у него подушку. Джеймс, все еще смеясь, упал на него, шутливо ткнул кулаком в челюсть. Потом глубоко вздохнул, улегся ему на плечо. Майкл сцепил руки у него за спиной, прижимая к себе. Потом погладил, поворошил волосы. Скользнул кончиками пальцев по аккуратной щетине вдоль щеки.
— Тебе идет, — негромко сказал он. — Оставь.
Джеймс тихо угукнул.
— Поживи тут хотя бы немного, — попросил Майкл. — Давай хоть привыкнем…
Он остановился, не зная, как продолжить. Джеймс упал ему в руки так внезапно, что вместо ослепляющего счастья и уверенности в том, что теперь все само по себе наладится, он чувствовал страх и растерянность.
— Ты веришь, что у нас получится?.. — спросил Майкл, пристраивая под голову отобранную подушку.
Джеймс незнакомым жестом прочесал бородку ногтями от уха до подбородка.
— Я верю, что справлюсь, если у нас не получится, — сказал он, поднимая голову, чтобы посмотреть в глаза. — Я не знаю, Майкл. Честно. Я не знаю, что выйдет.
Глядя на него, Майкл чувствовал, как из тела медленно уходит оцепенелая оторопь. Он еще не успел ни поверить, ни понадеяться — но вот, Джеймс был здесь, с ним, сейчас, и у них был шанс. Еще один. Сделать все по-другому.
— Почему ты не отвечал? — спросил он. — Я столько писал тебе.
— Я все видел, — сказал Джеймс, разглядывая его лицо. — Я все смотрел, и следил за съемками — спасибо, что не бросал писать! Я не отвечал, потому что знал, что нельзя. Я был зависим от тебя. Если бы ты позвал, если бы я просто услышал твой голос — я знал, что не удержусь. Брошу все и прилечу к тебе. Я не хотел этого так. Я хотел прийти к тебе трезво. Прости, что молчал. Прости, что мучил тебя. Мне за столькое надо перед тобой извиниться…
— Тебе? — изумился Майкл. — Это я тебе в прошлый раз наговорил!.. Это мы с Винсентом тебя заставили согласиться на эту блядскую жизнь втроем! Я же видел, что ты не хотел — прости меня.
Джеймс выглядел удивленным.
— Нет!.. Нет, вы ни в чем не виноваты, это я никак не мог определиться, это я не мог сам понять, чего я хочу, чего не хочу. У меня не хватало сил отказаться от одного из вас, и я знаю, как вам обоим было трудно. Это тебе нужно простить меня за то, что я был таким трусом.
— Я тоже им был, — признался Майкл. — Я тоже хотел удержать одновременно и тебя, и карьеру.
— Мы просто неправильно к этому подходили, — сказал
— Может быть, — смиренно сказал Майкл. — Ты же слышал, я тоже сейчас один. У меня новая студия, они не будут навязывать таких жестких правил.
Джеймс потерся ухом о его плечо и негромко угукнул.
— Извини, что я сейчас о банальном… А давай мы съездим куда-нибудь пообедать?.. — попросил он. — Я только завтракал, и это было в пять утра. Тот французский ресторан, где мы как-то были, меня устроит.
— Только не говори, что в своем ашраме соскучился по круассанам, — ревниво сказал Майкл.
Джеймс посмотрел ему прямо в лицо.
— Майкл. Ты всю жизнь собираешься мне это вспоминать?..
— Да, — твердо сказал Майкл и поцеловал его в губы. — Я собираюсь вспоминать тебе это всю жизнь.
Глава 42
Зак был прав — Ларри начал войну. Он поднял все свои связи, потянул за все ниточки, и на фильм обрушилась волна разгромной критики. Эффект был ужасающим.
Но — не тем, который ждал Ларри.
Фильм ругали так громко, страстно и часто, что он постоянно был на слуху. Многие смотрели его из чистого любопытства — чтобы быть в курсе. Посмотрев, удивлялись жестким рецензиям, вступали в спор. Если бы не это, он незаметно прокатился бы по фестивалям, вышел в паре сотен кинотеатров, на дисках — и на этом бы все и кончилось. Но Ларри заставил говорить о нем всех, он подал фильм как худшее событие года… И он стал событием.
Ребята из «Сильвер Бэй», разумеется, молчать не стали. Но они не заказывали рекламных статей, не осаждали маститых публицистов и критиков — они обращались напрямую к своей аудитории, к миллениалам — к тем, на ком Ларри делал огромные деньги, выпуская отлично выпеченные блокбастеры. И они смеялись над ним. Они смеялись над критикой, они хохмили, рисовали стрипы, они доводили разгром фильма до абсурда. Они возвели ругань фильма в моду. Они сделали из этого тренд, и он всколыхнул сеть.
И люди пошли смотреть на кита.
Ларри, ослепленный желанием нагадить на голову своему прямому конкуренту и максимально снизить рейтинг Майкла, чтобы тот достался другой студии сильно потрепанным, не учел еще один важный фактор. Вторым режиссером фильма был Арджун. А он, в отличие от Майкла, новичком не был. У него было имя, у него была репутация. Его давно знали как независимого артхаусного режиссера, и для европейского кинематографа это был в первую очередь его фильм. И европейские, в первую очередь британские кинокритики встретили фильм восторженно.