6:0 в пользу жизни
Шрифт:
— А как же Курилин и его охранное предприятие?
— Саша Курилин пытается решать мои вопросы за меня, а я очень не люблю, когда меня за дурака держат. Если он это не понял раньше, то мне придется с ним расстаться. И зачем это мне, Дмитрий Сергеевич, — Лучковский хитро улыбнулся, — держать возле себя пятую колонну, готовую в любой момент устроить очередной захват. Я думаю, что мой захват должен стать единственным и неповторимым.
Лучковский по привычке, унаследованной им от отца, некогда тоже военного моряка, привычке, старательно культивируемой
Поэтому, как только Дмитрий Сергеевич вышел из кабинета Лучковского, тот сразу взялся за телефон, чтобы позвонить Курилину и позвать того на разговор, но, подумав, положил трубку и направился к нему в комнату, которую занимало охранное предприятие «Стрела».
— Привет, Саша, — сказал Лучковский, закрывая за собой дверь.
В комнате Курилин был один и смотрел по телевизору, установленному на холодильнике какой-то сериал со стрельбой.
— Привет, — ответил тот, выключая звук. Алексей с недовольным видом покосился на телевизор и Саша, заметив это движение, нажал на дистанционном пульте кнопку, выключая уже замолкнувшее изображение.
— Я хочу поговорить с тобой о прекращении вашей работы на фабрике, — с места в карьер объяснил директор цель своего визита.
Саше немного опешил от неожиданного предложения Лучковского, заполняя паузу, сложил и отложил в сторону развернутую газету, кашлянул, сбивая волнение, комом застрявшее в горле, и, переходя на официальный тон, спросил:
— Вы, Алексей Борисович, хотите прекратить действие договора об оказании охранных услуг?
— Да, Александр Васильевич, именно это я и хочу вам предложить.
— Ты совсем не понимаешь, что творишь? — резко меняя тональность разговора, пошел Курилин в наступление, — Ты думаешь, что поменять «крышу» можно просто расторгнув охранный договор? Да за такие дела знаешь, чем отвечают?
— Ты меня, друг сердечный, на пушку-то не бери, — спокойно ответил Лучковский, — Во-первых ты со своей командой никакая мне не «крыша» и «крышей» моей никогда не были. Сейчас не начало девяностых и я не лох какой-то, чтобы меня одни бандиты от других охраняли. Во-вторых, в моем бизнесе ты не в доле, поэтому все мои обязательства перед вами только денежные и только за охранные услуги. И, в-третьих, твой шеф, как я понимаю, не в курсе о наших с тобой отношениях, и, наверное, очень удивится обстоятельствам нашей размолвки. А я ведь не постесняюсь к нему пойти и попросить совета о том, что мне делать с твоими претензиями на участие в моем бизнесе.
Саша Курилин понял, что им был взят неверный тон. Хозяин не мог защитить его интересы на фабрике «Салют» потому, что Хозяин ничего не знал о работе своего охранного предприятия на фабрике и, соответственно, не мог заявить о своих интересах.
— А что, мы только охраной, по-твоему, занимались? Тебе не кажется, что выполненная нами работа — это не только охрана? Ты, вообще-то, представляешь сколько стоит захват предприятия? И вспомни, каким ты пришел на эту фабрику и как мы тебя, как ребенка, завели в этот кабинет.
— Я выполнил и выполняю все свои обязательства перед вами, — также спокойно ответил
— Так что случилось, Алексей? — уже совсем миролюбиво спросил Курилин.
— Вы пытаетесь вмешиваться в мои дела, пытаетесь действовать за моей спиной.
— Ты имеешь в виду мой звонок Кутузову?
— И звонок тоже. И разные разговоры с моими сотрудниками. Давай не будем это ворошить. Я принял решение, а я человек упрямый, я своих решений не меняю. Я хотел бы, чтобы мы расстались с тобой друзьями, не сможешь — переживу.
— А деньги за последние две недели после уведомления?…
— Деньги заплачу, ты меня знаешь, я никогда не вру, если речь идет о деньгах.
— А в каких случаях врешь? — уже с улыбкой спросил Саша.
— После второй женитьбы — уже ни в каких, — в тон ему ответил Алексей.
Борьба за власть на фабрике «Салют» продолжалась, но продолжение это было неспешным.
С одной стороны, районная прокуратура возбудила уголовное дело в отношении Лучковского, но следствие по делу шло не спеша. Суд по иску Колобкова тоже обещал быть долгим, так как на фабрике было проведено уже три собрания акционеров, а оспаривалось пока еще только первое.
С другой стороны, уголовное дело было возбуждено и в отношении Колобкова, создавшего двумя годами ранее общество с ограниченной ответственностью и передавшего новому обществу в аренду всю недвижимость фабрики. Эта комбинация позволяла Колобкову класть в карман разницу между рыночной стоимостью аренды и той минимальной суммой, которая была им указана на бумаге. Следствие согласилось с тем, что действия Колобкова носят мошеннический характер и уголовное дело было возбуждено.
В такой обстановке взаимных исков и заявлений продолжались переговоры Лучковского и Кутузова. Продолжались небезуспешно. Они уже договорились о том, что «развод» между ними состоится и что имущество фабрики будет поделено на две равные части. Оставалось определить какое именно имущество получит каждая из враждующих сторон, каким образом это должно произойти, что самое сложное, надлежащим образом оформить права на это имущество.
В том, что все войны кончаются миром, никто из них не сомневался.
Расин стал реже бывать на фабрике и поэтому фраза, сказанная ему Лучковским при очередной встрече, прозвучала для него крайне неожиданно
— Я хочу расстаться с Гореликом. Что Вы об этом думаете?
— Но ведь он владелец двадцати трех процентов акций фабрики? — ответил изумленный Расин.
— Уже не владелец. Я купил у него его акции и отдал ему за них деньги.
— Алексей Борисович, Вы меня удивляете. Мы с вами зашли на эту фабрику всего полгода назад, а сегодня вы приобретаете почти четверть пакета акций даже не моргнув глазом.