666 градусов по Фаренгейту (температура, при которой горит ведьма)
Шрифт:
– Иди, помоги Ольге, – велел здоровяк. – Я пока машину подготовлю и забью адрес, что матушка дала, в навигатор.
– У нас гранат часом нет? – спросил Игнат.
– Сам уже о гранатомёте подумал, – признался отец Борис: – Только нам такое не положено. Мы в городской застройке работаем – должны соблюдать секретность и тишину. Даже ружьё у меня – нарушение, я его из дому принёс, а твой пистолет – вообще моё наградное.
– О чём в епархии думают? Мы ведьм голыми руками должны убивать? – в сердцах воскликнул новичок.
– В идеале, вообще одним словом Божьим, – на полном серьёзе
– А сам, отче, как думаешь?
– Я как отец Антоний – поклонник смешанного метода. Сначала размягчить беса молитвой, потом запулить из гранатомёта, а затем молитвою добить. Если недостаточно, чередовать оба средства до победного… Ладно, иди. Мне поверх огнеупорного церковное ещё надеть надо.
Ольга стояла посреди своей комнаты – на ней было несгораемое термобельё красного цвета. Уперев руки в бока, она задумчиво смотрела на доспехи, разложенные на кровати. Игнату ещё не доводилось их видеть. Он подошёл и взял один из поножей в руки. Тот было золотого цвета – не как металл, а как жёлтая ткань, залитая прозрачным лаком. Внутри доспехи были выстланы мягкой пенкой.
– Из чего это? – спросил он.
– Многослойный кевлар в эпоксидке. Он не окрашивается. Это его родной цвет.
– Красивый… – Игнат заметил, что форма всех элементов была крайне вычурной – рёбра и шипы сочетались с гладкими и выпуклыми деталями. Поражал шлем – глухой, рыцарский, с проработанной львиной личиной. Сверху крепился красный плюмаж в виде конского хвоста.
– Что-то историческое? – спросил он.
– Долго объяснять.
– Откуда он у тебя?
– Ролевики на заказ делали.
В углу стояло копьё – из-за широкого рожна оно напоминало могильный крест.
В руках девушка крутила какую-то маленькую штуку с кнопкой. Нажала её – выскочило тонкое лезвие.
– Зачем тебе этот крошечный ножик? – спросил Игнат.
– Не твоё дело, – ответила Ольга, пряча безделицу в карман.
Игнат кивнул на доспехи:
– Почему ты не оденешь нашу новую защиту – как у меня и отца Бориса?
– Моя не хуже вашей, – с гордостью ответила она: – Доспех лёгкий. Не горит. Не проводит ток. Защищает от ударов. Только если из пистолета можно прострелить. Подкладка смягчает падения. Ты же видел, как я летаю.
– Честно говоря, летаешь ты не очень. Рывками. Того глади упадёшь или врежешься куда.
– Поэтому мне нужна защита.
– Как ты, Хельга? – спросил Игнат.
– Разве не видно?
– Скажи.
Она повернулась к нему. Они были близко. В комнате был полумрак – её освещал только монитор. Девушка заговорила, и он почувствовал тёплое дыхание на своей щеке:
– В детстве я думала, что это какая-то ошибка. Что дед Антон всё врёт, и я никакая не ведьма. Я думала, что я… как те добрые девочки-волшебницы в японских мультиках. Как Сэйлор Мун или Мадока Магика… Только это правда, что все девочки-волшебницы в конце концов сходят с ума и становятся ведьмами. Злыми колдуньями, за которыми обязательно придут лев, пугало и железный
Игнат взял её за плечи и прижал к себе. Сказал:
– Я такой же, как ты. Твоих родителей убили. Моя мать оставила меня после рождения. Я до сих пор спрашиваю себя – почему? Что со мной не так? Чем я хуже других? Почему их забрали, а меня нет? В чём мой дефект? И когда детдом выпустил меня в мир, как… как какая-нибудь каракатица струёй выпрыскивает свой молодняк в холодные воды океана – плывите… Я был никому не нужен. И я пошёл на войну, хотя там меня моги запросто убить, потому что думал, что там я встречу людей, которым я буду наконец-то нужен. Понимаешь?
Ведьма улыбнулась и процитировала:
– В армии вы сможете повидать другие страны, встретить новых интересных людей, а некоторых из них даже убить.
– Я не стал там кому-то нужен. И вот я здесь, Хельга, – сказал он и замолчал, ожидая ответа.
– Ты… очень кстати, – сказала она тихо. – Помоги мне с латами. Одна я долго проковыряюсь.
И он помог ей с латами. Из комнаты он вышел в компании высокого стройного рыцаря в золотых доспехах.
Когда они уже садились в машину, отец Борис вдруг пристально взглянул в лицо Игнату:
– Откуда эта штука у тебя на каске?
– Которая?
– Над козырьком. Её не было, а каску я тебе полчаса назад дал.
– А… – Игнат замялся. – Это крепление для налобного фонаря. Приклеил только что.
– Тебе не нужен налобный фонарь. Это лучший способ получить в лоб.
– Да, отче, – покорно пробубнил новичок.
– Ладно, потом отколупаешь, – здоровяк пошёл на место водителя и не видел, как тень облегчения пробежала по лицу Игната.
Отец Антоний очнулся оттого, что его тряхануло, как в поезде, но это была скорая. Очень похоже на поезд, решил он, чувствуя, как под ним ходуном ходит ложе, ведь поезда тоже бывают скорыми.
Открыв глаза, он заметил, что к нему склонилась матушка Евгения, шепчущая молитву. Медики сидели в ногах и не мешали ей.
Заметив его пробуждение, старица замолчала.
– Как они тебя ко мне допустили? – спросил он.
– Тебя стабилизировали, но состояние тяжёлое. Я сказала, тебе нужна исповедь. Они не будут нас слушать.
– Я не готов. Если только позже.
– Время есть.
– Это ведь Боря будет? – с надеждой спросил старик.
– О чём ты?
– Следы на снегу. Глубокие. Это он выживет?