666 градусов по Фаренгейту (температура, при которой горит ведьма)
Шрифт:
– Если такое случается, значит мы свою работу завалили полностью, – сказал отец Борис. – Вот почему у нас тут детская комната милиции, как ты говоришь.
– Я хотел приключений, – признался Игнат. – Опасностей, подвигов.
Отец Антоний задумчиво огладил бороду и сказал коллеге:
– Боря, начинай боевые тренировки с новичком.
– И не жалко парня? – решил уточнить тот. – Он пока вериги еле таскает.
– Ни капельки, – отозвался старик.
У протодиакона была черта, которую Игнат часто наблюдал у людей на войне. Война, с которой он вернулся, была гибридная, то есть непонятно какая. Большую часть времени надо было держать конкретные точки –
Хвастовство – пожалуй, самое безобидное. Если в меру, конечно. Отец Борис этой меры не знал. О том, что у протодиакона есть жена и трое детей, Игнат узнал сразу – здоровяк каждый вечер уезжал домой. Но другие детали его жизни новичку были неизвестны – автобиографические приступы протодиакона обычно купировал отец Антоний, или же ведьма начинала жёстко над ним подшучивать, и тот от обиды переставал откровенничать.
Боевые тренировки изменили ситуацию. На тренировочной площадке за городом – огороженном пустыре, приписанном к ячейке – Игнат и отец Борис оказывались одни, и здоровяка тут же несло. Игнат чувствовал, что снова оказался там – в импровизированной казарме, устроенной на первом этаже полуразрушенной многоэтажки, после отбоя, когда наступало время офигительных историй – и о боевых подвигах, и об амурных. Хвастунов не любят, но если врут красиво и всё время новое, то пусть. Отец Борис любил приукрасить всё, с собой связанное.
На первой же тренировке Игнат узнал, что отец Борис – простой вояка из семьи секретных физиков, солдат удачи, подполковник 6-го ГУ ГШ, художник, КМС по фехтованию на саблях, имеет чёрный пояс кёку-шинкай и сам тренировал двух своих сыновей, победителей юношеских городских соревнований. Скоро ему будет сорок пять, сейчас в отставке, на пенсии по инвалидности, сильно взорвался в последнем деле. В общем герой-одиночка, с горячими точками в послужном списке, погонами на плечах и прочими бонусами вроде инвалидности второй группы и выхода на пенсию в тридцать пять лет. Закончил духовную семинарию экстерном и был рукоположен каким-то очень важным человеком, имени которого Игнат не запомнил. За некие очень секретные заслуги ему были дарованы двойной орарь и фиолетовая камилавка.
При этом отец Борис не демонстрировал никаких признаков инвалидности, да и по годам его стремительная церковная карьера как-то не складывалась. А вот драться он умел хорошо и разнообразно, поэтому изматывал новичка едва ли не до смерти, пытаясь привить тому базовые навыки. Игнат, считавший, что научился на войне всему, что положено солдату, каждый день постигал что-то новое в обществе протодиакона, касалось ли это стрельбы, единоборств или грязных приёмов в борьбе с колдунами.
Игнат даже не пытался разобраться, что и как на самом деле с отцом Борисом – расспрашивать его, чтобы вывести на чистую воду, было глупо, так что Игнат решил, что найдёт какие-нибудь другие источники информации, например, своих бывших сослуживцев – если здоровяк и вправду был на той же войне, что и он, его кто-нибудь да вспомнит. А пока что надо было набираться уму-разуму – тренер и учитель из отца Бориса был отменный.
Когда после очередной тренировки они вернулись на базу, Игнат спросил, зачем в пультовой столько кнопок по стенам.
– Это чтобы кнопочница не могла нам навредить. Есть такой сорт ведьм, – ответил протодиакон. – Только мы знаем, какие кнопки нажимать имеет смысл, а какие – нет. Неправильная кнопка вызовет тревогу.
– А как эта кнопочница их нажмёт, если
– А ей не надо сюда попадать. Она через окно может кнопки увидеть. Запомнит их и уйдёт, а потом в любой момент из любого места их и нажмёт. Не сама, понятное дело, а с помощью бесов.
– Издеваетесь, отче, – не поверил Игнат.
– Я тебе серьёзно. В прежние века они и за ведьм не считались, а сейчас самые сильные. Теперь всё на кнопках. Опытная ведьма может запомнить до нескольких тысяч таких штук, которые можно активировать силой пальца – переключатели, кнопки, рычажки, колёсики, сенсорный экран.
– Ну и что?
– А то. Был случай такой. Подошла к блок посту женщина. С виду обычная. Принесла бойцам яблок – те и рады. Покрутилась несколько минут и пошла, а на следующий день те гранаты, что на виду были, разом взорвались. Все погибли, кроме одного. Он-то про женщину и вспомнил.
– Ни фига себе.
– Да, это очень вредное колдунство, – подтвердил отец Борис. – Особенно нельзя, чтобы кнопочница видела оружие и панели управления. Они самые умные из ведьминого племени. Легко адаптируются к высоким технологиям.
– Я, кажется, видел такую, – признался Игнат. – Крутилась у нашей машины. В кабину заглядывала.
– Плохо, – нахмурился здоровяк. – Машина у нас одна. Зато кнопки там с мощевиками. Бесам их прожать трудновато будет. Ну, даст Бог, пронесёт – может, она и не поняла, кто мы такие.
– Будем надеяться, – без особой уверенности согласился Игнат.
Через месяц Игната стали отпускать на задания одного – проведать спокойного колдуна или ведьму, чтобы убедиться, что те не сменили адрес. Иногда он сопровождал Ольгу – её старались не отпускать одну. Когда говорили о Бесоборе, ведьма всегда съезжала на тему ордена кровных братьев и их штаб-квартиры – Командорства Неба. Мечта о таинственной организации, хранящей мир от ведьм, не отпускала её, как и образ замка на скале. Символ братства – крест с каплей крови – она носила поверх одежды. Все их разговоры о том, что Бесобор несовершенен и дышит на ладан, заканчивались пониманием, что изменить ничего нельзя, а раз так, остаётся только совершенствовать свои навыки и нести крест бесоборца дальше. Ольга стала не такой закрытой, как раньше, и даже разрешала ему работать на своём компьютере, если ему нужно было что-то в Интернете.
Ближе к зиме Игнат решил съездить на тот вещевой рынок, где прошло его первое испытание. Он уже свыкся с «экзоскелетом» и двигался, как если бы его не было, так что протодиакон поднял вес вериг до ста килограммов. В лейпсанаургии наметился прогресс – были найдены три совместимых мощевика, которые заметно добавляли силы и выносливости, скорей всего, за счёт ускорения внутриклеточного обмена. Мышцы от такого росли быстро, безо всякой химии. А вот мощевики, положительно влияющие на мышление, то есть, например, придающие храбрости или ускорявшие рефлексы, никакого эффекта на Игната не оказали. Новичок продвинулся в изучении молитвенного правила, постиг азы умной молитвы, регулярно проходил исповедь и причастие, но не было в Игнате той истовости в вопросах веры, что проглядывала в старших коллегах. Он делал всё ровно в тех пределах, что ему велели, и ничего сверх.
В таком вот виде – с веригами под рабочей одеждой, заряженный лейпсанаургией – он и появился у рынка на границе двух зон ответственности – их ячейки и соседней. Как он и думал, цыганки вернулись, правда было их уже меньше, да и сам рынок будто ссохся. Видимо, в первый раз цыган удалось припугнуть что надо, так что эффект держался до сих пор.
Цыганской магии Игнат не боялся. Только, если скопом повалят и затопчут – если верить отцу Борису, такое с ним однажды произошло – «Опасно недооценивать толпу женщин!»