90-е: Шоу должно продолжаться 13
Шрифт:
— Это точно, — кивнул он. — Я каждый раз, когда парни обсуждают, куда и сколько раз им нужно будет на фестивале успеть, за голову хватаюсь. Как же без машины это сделать-то? Ты-то ведь занят по уши будешь, как пить дать…
— Тогда давай прямо сейчас с этим разберемся, — предложил я. — Или у тебя линолеум сейчас в приоритете?
— Да не… — Борис неожиданно засмущался и даже покраснел. — Мне просто нужно было… ну… это… Я когда увидел, что тот хитрожопый к Ларке лыжи намылил, меня как током ударило. Знаю таких типов, им лишь бы девку завалить. А Ларке семнадцать всего.
Тут он совсем уж густо покраснел и замолчал.
— Ты молодец, — серьезно сказал я. — Ну и раз ты свободен, пойдем попробуем машину выкружить. Не насовсем, так хоть временно.
Удивительное все-таки время сейчас, в девяностые. Особенно когда дело касается разнообразной собственности. Самым большим спецом по искусство «тащить, что плохо лежит» среди моего окружения был Колямба. Вот уж кто натуральный куркуль! Нужно-не нужно — потом разберемся! Бесхозное лежит, и никто на это не претендует? Тащим на склад! У нас вся «Фазенда» этим его талантом обставлена, можно сказать.
В принципе, ситуация понятная, конечно. Рухнула одна система, вторая еще не построилась. С имуществом в СССР все было сложно, а сейчас стало еще сложнее. За самое «вкусное» разные воротилы сцепились, а всякое непонятное валялось бесхозной кучей. Этически неоднозначный момент, на самом деле. Взять из этой кучи что-нибудь — это ведь воровство, получается? А с другой стороны, если никто это не заберет, то все это бесхозное имущество просто сгниет безо всякой пользы…
А с тремя буханками в гараже НЗМА было, в общем-то, все понятно. Тем, кто имел к этому гаражу доступ, эти конкретные машины оказались нафиг не нужны. Ну, это же не директорская волга и не практичный зилок. Ну да, все грузовики и легковушки под шумок автопарк завода уже покинули. А вот буханки остались. Видимо, ни охотников, ни рыболовов среди руководства, не тяготящегося вопросом «а что, так можно было что ли?!» не оказалось.
Мы с Борисом подключили к проблеме мою маму, обрисовали ей ситуацию. Та нас выслушала, задумалась. Предложила несколько вариантов. Самый сложный — это переоформить одну из машинок на себя, самый простой — оформить Бориса на ставку водителя задним числом. И второй путь обойдется нам в коробку хороших конфет и бутылку шампанского. Правда, чинить машины придется как-то самостоятельно, потому что…
Ну, потому что они для стоящего завода — бесхозный хлам, и никто не будет этим заниматься.
Бориса такой расклад полностью устроил. Особенно его порадовал тот факт, что у него будет настоящее и честное устройство на работу. Мол, сейчас его пожилые родители не понимают, чем он тут занимается. Для них он увязался за какими-то бездельниками и болтается без дела в Новокиневске. А тут можно будет предъявить честную и понятную должность — шофер на заводе. Завод, конечно, стоит. И зарплату давно не платит. Но вот в эти подробности можно уже не вдаваться. Раз нормальная работа есть, значит родственники спокойны.
Гога с Валероном перехватили меня на крыльце рок-клуба. Я заскочил на минуточку просто по дороге, сообщить Варваре пару организационных моментов. Отметил,
В общем, я вышел на крыльцо и собирался уже топать домой, как меня окликнули эти двое.
Гога с Валероном музыкантами не были. Просто тусовщики. Люди бесполезные, но общительные, позитивные, и у них всегда имеется ворох всяких удивительных историй и свежих новостей. Так что я их даже по именам запомнил. И общался периодически.
— Слушай, Велиал, вот у меня какой вопрос назрел, — с чрезвычайно важным видом начал Валерон. Что-то недавно случилось с его прической. Одну половину головы у него все еще покрывал длинный нечесанный хаер, а вот на второй волосы были неровно обстрижены почти под самый корень. Но следов побоев вроде не наблюдалось, так что вряд ли его так гопники какие-нибудь обкарнали. Скорее уж волосы сам поджег на какой-нибудь пьянке случайно.
— Я весь внимание, — отозвался я, останавливаясь.
— О, так ты не торопишься! — обрадовался Гога. — Пиво будешь?
— Нет на оба вопроса, — подмигнул я. — Так что там за дело, Валерон?
— Короче, меня ребята из «Железного идола» просили узнать, — Валерон стрельнул глазами куда-то в сторону, как бы показывая направление. Типа, я должен был знать, что такое этот «Железный идол». — К участию в конкурсной программе фестиваля допускаются только члены одного рок-клуба? Или другим тоже можно?
— Другим группам? — спросил я.
— Да не, другим рок-клубам, — Валерон тряхнул половиной своей гривы.
— А, кстати, да, я недавно с Кэти разговаривал, она тоже возмущалась, что как-то несправедливо получается, — включился Гога. — Типа, рок-фестиваль для всех, но выступать только свои могут.
— Так, стопэ, — прищурился я. — Какие еще другие рок-клубы? У нас их что, несколько?
— Ха, так ты правда что ли ничего не знаешь? — удивился Валерон.
К нашему разговору начали подтягиваться другие тусовщики.
— Вообще в Новокиневске еще как минимум три рок-клуба!
— Эй, в каком смысле — три? Только я четыре знаю!
— «Железный идол», «Убежище», «Рокбург», а четвертый какой?
— «Индуска» еще!
— И «Морг»!
— «Индуску» выселили! Там Герка в армию ушел, а остальные тупят. Так что их можно не считать.
Из хлынувшего на меня внезапно потока информации мне удалось вычленить более или менее связную картину. Подпольные рок-клубы начали появляться уже довольно давно на самом деле, еще до того, как Союз распался. И точно до моего здесь появления. Сама по себе идея, что членами рок-клуба можно стать, только пройдя через прослушивание и голосование, была неплоха. Если ты прошел. А если тебя отшили на прослушивании? Куда потом деваются эти «отбракованные»? Идут больше репетировать, чтобы стать лучше и в следующий раз пройти? Ха.