90-е: Шоу должно продолжаться 13
Шрифт:
— Фу, портвейн! Давайте лучше пива! Вот же, вот магазин, остановите!
— Мы же водку только что пили, какое пиво? Понижать градус нельзя…
— А у нас совсем ничего не осталось?
— Точно ничего, вылакали даже одеколон.
— Блин, ну шеф, давайте остановимся, а?
Ева прикрыла лицо руками, беззвучно хохоча. Потом посмотрела на меня.
— До Закорска примерно час ехать, они выживут вообще? — спросила она. — Может, высадим их прямо сейчас? Доберутся до рок-клуба, там их кто-нибудь подхватит…
— Тогда точно не успеем, —
— Он там должен стоять минут сорок, — сказала Ева.
— Только на это и расчет, — хмыкнул Шемяка.
Гвалт в салоне становился все более бурным. Приезжие рокеры накидывали идеи, что можно еще сделать по дороге. Правда у какой-то части из них здравый рассудок все-таки проблескивал, и они высказывали осторожное опасение, что их несчастный Лисыч такими темпами может и дальше в сундуке для чемоданов уехать. Так-то запросто. Не сядет на это место никто из пассажиров, а проводница не проверит, и… И что?
— А вот сумка Лисыча! — радостно выкикнули из дальней части пазика. — Вот придурок, он ксивник сюда сунул.
— Я писать хочу! — пронзительно заявила рыжая хиппушка.
— Однажды дон Хуан решил устроить для своих учеников и сочувствующих большое сборище, — философски сказал я, посмотрев на Еву.
— Что-то мне подсказывает, что у этой истории не очень хороший финал, — засмеялась Ева.
— Финал я еще не придумал, если честно, — развел руками я. — Есть подозрение, что эта история — одно из тех гениальных произведений, которые укладываются в несколько слов.
— Да может все нормально будет, — Ева пожала плечами и вздохнула.
Шемяка выжимал из пазика все соки. Автобус немилосердно трясло, разумеется, он подскакивал на каждой кочке и, казалось, что он вот-вот развалится на кусочки и поедет в разные стороны. Рокеры довольно скоро сообразили, что никакого «топлива» им никто покупать не собирается, немного попечалились по этому поводу и переключились на какую-то высокоинтеллектуальную игру с криками и ржачем. В девичестве эта игра была обычными городами, но эти ребята явно придумали ей локальный апдейт, и звучало это просто чертовски странно.
— Астрахань!
— Арбуз!
— Паром!
— Аааа, паром — это Архангельск!
— А это не одно и то же?
— Да блин, кто загадывает такие странные города?
— Чо это странные, мы в прошлом году там были! Говорю же — арбуз!
— Ладно, ладно! Значит, мне на «К»?
— Арбуз же, значит на «З»!
— Зеленогорск!
— Финский залив!
— Вологда!
— Кожвендиспансер!
— Ха-ха-ха, три креста!
— Абакан!
— А это где вообще?
— Юрта, тебе на «А»?
— Юрта? Там что, чукчи?
— У чукчей — яранга.
— Ну, все равно на «А». Архангельск!
— Было уже!
— Астрахань была.
— Так нечестно, Архангельск тебе подсказали. Давай другой!
— Анапа!
— Пляж! Тебе на «Ж».
—
— Точно, мы все знаем это место!
Когда мы лихо подрулили к вокзалу Закорска, поезд уже стоял на перроне. Но, благо, еще не двигался. Шемяка открыл двери, и я первым ринулся на выход. Опередив даже рыжую хиппушку, которая всю дорогу твердила, что она хочет писать, а над ней вся эта патлатая братия по-разному прикалывалась. Из плюсов тряской дороги было то, что приезжие рокеры за это время слегка даже протрезвели. Хотя парочка благополучно отрубилась. Что, впрочем, было даже хорошо.
— Я с тобой! — уцепилась за меня длинноволосая барышня. — Нам к восьмому вагону.
Я хотел, было, ее убедить остаться возле автобуса, но махнул рукой. Она вроде уже пришла в себя, даже, я бы сказал, выглядела практически трезвой. Очень уж беспокоилась, вот алкогольные пары и выветрились.
— Мы с Лисычем уже два года вместе, — зачем-то принялась рассказывать она. — Он настоящий гений, правда-правда. Я когда впервые услышала его музыку, я сразу влюбилась.
— И теперь работаешь ангелом-хранителем на полставки? — усмехнулся я, когда мы оббежали здание вокзала и поднялись на перрон. Никаких контролируемых проходов и рамок еще даже в проекте нет.
— Ну почему на полставки? — улыбнулась она. — На полную. Если бы я всех не взгоношила, его бы там и бросили.
— Это ваша проводница? — спросил я, кивая на стоящую рядом с восьмым вагоном тетечку.
— Наверно, — пожала плечами длинноволосая. — Я не помню, какая-то тетка в форме…
— Барышня, добрый день! — громко сказал я, приближаясь к проводнице. Вокруг тусили пассажиры пополам с перронными торговцами. Курили, разминали ноги, просто глазели по сторонам, жевали пирожки. — Мы, кажется, одного пассажира в вагоне забыли. Можно узнать его судьбу?
— Никого там не было, я проверяла, — не то, чтобы очень дружелюбно отозвалась проводница, стрельнув глазами в длинноволосую. Ага, явно опознала!
— Тут вот какое дело, — я широко улыбнулся. — Он мог уснуть в ящике для багажа. Можно нам проверить?
— Билеты покажите! — огрызнулась проводница. — Без билета в салон не пущу!
— Ну пожалуйста! — взмолилась длинноволосая, сложила руки на груди и уставилась на проводницу глазами котика из Шрека. — Мы на фестиваль приехали, а Олег наш солист. Он может проспать часов двенадцать, если его не разбудить!
— Без билета не пущу! — уперлась проводница и отвернула от нас лицо.
— Давай я проверю, — вдруг предложил пузатенький мужичок в майке и трениках. — На каком месте он ехал?
— На семнадцатом, — после секундной паузы сообщила девушка. — Но может быть и в ящике пятнадцатого.
— Лады! — мужик выкинул недокуренную сигарету и подошел к двери. — У меня есть билет! Надо показывать?
Проводница поджала губы и ничего не ответила. Мужик скрылся в вагоне. Оставшиеся на перроне пассажиры стянулись поближе к входу.