90-е: Шоу должно продолжаться 13

Фишер Саша

Кроме нас поезда ждали только бабушки с объемными сумками, предусмотрительно прикрывшиеся кусками полиэтилена. Не пассажиры, явно. Пирожками торговать пришли. Поезд-то проходящий.

Эх, даже какой-то ностальгией укололо. К двадцать первому веку такую вот стихийную торговлю прижали почти повсеместно. И мозгом я понимаю, что это скорее хорошо. Кто знает, в каких условиях и из каких продуктов бабульки эти свои пирожки жарят? Но как же это вкусно было, черт возьми, купить на перроне теплый еще пирожок с картохой и торопливо

схомячить его, запивая чаем из стакана в подстаканнике! Я даже чуть было не поддался порыву и не двинул к бабулькам, купить себе пирожок. Но тут ожил громкоговоритель и сообщил, что поезд прибывает на первый путь.

— Какой вагон нам нужен? — спросила Ева, когда состав, лязгнув, оставновился.

— Думаю, вон тот, — сказал я, ткнув пальцем в сторону вывалившегося на перрон патлатого парня с брезентовым рюкзаком за спиной.

Следом за ним из вагона выпала в прямом смысле длинноволосая девица и вылез еще один патлатый же товарищ, нежно обнимая здоровенную бас-балалайку.

— Ох ты, какие они расписные… — хмыкнул Шемяка, сворачивая зонт. — Сколько их должно приехать?

— Двенадцать человек, — сказал я, сверившись со списком. — Ну, пойдемте выясним, способны ли они перемещаться, или нам нужно подмогу вызывать.

— Надеюсь, мы не к нам их везем? — фыркнула Ева.

— Ни в коем случае! — заверил я.

Мы подошли к группе вываливающихся из вагона музыкантов.

— Всем привет, — помахал рукой я. — Я Велиал, это Артур и Ева. Мы ваша группа встречи.

— Оба-на! — первый патлатый сфокусировал на нашей троице взгляд. — А я тебя знаю! Ты в Питере на сцене выступал!

— Было дело, — согласился я. Хотя сам лично этого товарища, разумеется, не помнил. — Значит, план такой. Сейчас мы грузим вас в автобус и везем в дружественное жилье. Надеюсь, у вас есть с собой спальные мешки или что-то вроде?

— Спальные мешки… — повторила за мной девушка и захихикала.

— Почувствуй себя воспитателем в детском саду, — прошептала Ева, когда мы вели пьяных в дрова музыкантов к пазику Шемяки. Рокеры стремились разбрестись в стороны, изредка кто-то из них падал. Они отпускали невнятные комментарии и громко ржали над ними всей толпой. Дорога до пазика, который был припаркован прямо за воротами с перрона, заняла у нас минут, наверное, тридцать. И это при том, что мы сначала, пока они выгружались, стаскали туда большую часть их вещей и инструментов.

— Надеюсь, на горшок они все уже сходили, — изрек Шемяка, помогая очередному «телу» забраться в пазик. — Ну что, это все?

— Вроде да, — пожал плечами я. — Сейчас сосчитаем.

Я забрался в салон и посчитал по головам. Одиннадцать.

— Так, орлы, — громко сказал я, привлекая к себе внимание. — По списку должно быть двенадцать. Кого не хватает?

Глава 11

— А где Лисыч? — с нетрезвой незамутненностью проговорила

рыжеволосая девица очень хиппового вида. Руки до локтей в фенечках, на одежду нашито километры тесьмы и бахромы. — Лисыча видит кто-нибудь?

— Эй, Лисыч! — заголосил как сирена тощий парень в джинсовой безрукавке на переднем сидении. — Вылезай из-под лавки!

— Опа… — сосед тощего, на вид совсем еще молодой, старшего школьного возраста потряс головой и потер ладошкой лоб. — А это не он в обед на станции выходил? За пивом?

— На какой станции? — терпеливо уточнил я.

— Ну на этой… как ее… — задумался школьник.

— Да не, они уходили, но вернулись! — радостно вскочила длинноволосая девица. — Еще с проводницей ругался тогда, помните?

— А на перроне мы его не забыли? — с пьяной деловитостью спросил чувак с бас-балалайкой.

— Перрон мы оставили девственно-пустым, — заверил я.

— А… Подождите… — лицо чувака с бас-балалайкой вдруг озарилось. — Он лежал в багажном ящике! И еще матерился, когда мы вещи выносили и требовал выключить свет!

— Вы его в поезде забыли? — давясь от смеха, спросила Ева.

— Наверное… — задумчиво протянула длинноволосая.

— Да, точно… — сказал тощий. — Я на него чай пролил еще.

В автобусе поднялся моментальный пьяный гомон. Часть рокеров ржали, некоторые тревожно метались, длинноволосая девушка даже заплакала. Лисыч — солист одной из двух приехавших групп.

— Ну что, у нас первое ЧП, — сказал я, повернувшись к Шемяке. — Что будем делать?

— Да ничего, — безжалостно пожала плечами Ева. — Этого их Лисыча выкинут на следующей станции, до фестиваля еще куча времени, сам доберется, не маленький.

— Следующая — это через шесть часов? — хмыкнул Шемяка. — В соседней области? Не ближний свет.

— Ну… Это не скорый поезд, а пассажирский, — сказала Ева. — Он в Закорске точно останавливается.

— До Закорска можем успеть раньше доехать, — Шемяка похлопал ладонями по рулю.

— Если Лисыч отрубился, то его хрен разбудишь, — заржал бас-балалайка.

— Ой, мамочки… — из глаз длинноволосой барышни покатились крупные слезы. — Сделайте что-нибудь, пожалуйста…

— Давай до Закорска, — махнул я Шемяке. — Дадим шанс этому Лисычу.

— А если не успеем? — спросила Ева.

— Ну, не успеем — значит судьба у него такая, — пожал плечами я.

Опытному Шемяке два раза повторять не потребовалось. Двери пазика хлюпнули, закрываясь, когда само транспортное средство уже двигалось.

— А у магазина же мы сделаем остановку? — тощий перегнулся через проход и потряс меня за руку. — А то у нас топливо закончилось, если ты понимаешь, о чем я.

— О, это же Новокиневск! Я же тут был два года назад! Шеф, мчи до рынка на кольце на Шевченко. Там в ларьке продается отличный молдавский портвейн. С мужиком в шляпе, помните же?