99942
Шрифт:
– Хоть ты не подливай, – сквозь зубы процедил Пономарёв. – От подруги, домой не успел заскочить.
Стульев не хватало, те, кто стояли, переминались с ноги на ногу, внимая ритуальным наставлениям. Утреннюю "пятиминутку" между собой окрестили "смешной": кто-то прятался за спинами коллег, кто-то откровенно дремал, кто-то, Максим в их числе, в спешке повязывал поверх рубашки галстук. Успел, подобрался, постарался дышать тихо и в сторону, когда Дмитрий Валентинович попросил план работы на неделю.
– Дюзов, когда в институт? – осведомился начальник, глядя в ежедневник Максима. – Профессора искать будем или он на атомы рассыпался?
– Будем.
– О как! Новые технологии на службе следствия. Тогда едь, разумеется, – Дмитрий Валентинович закрыл ежедневник и протянул его Максиму. – И давай-ка план на неделю в следующий раз не будем столь подробно расписывать? – Манера начальника часто переходить на "мы" располагала, и вообще Валентинович оказался нормальным мужиком, особенно в последний год, когда сошлись в рабочих вопросах. – Техническая работа, точка, – уважительно, почти увесисто, процитировал Дмитрий Валентинович запись из ежедневника Максима. – Что-то многовато запланировал, может не надо так надрываться, а то сердечко посадишь.
– Понял, – тоже улыбаясь глазами, пообещал Максим и стал пробираться к двери.
В спину ударило негодование, наигранное, но, тем не менее, опасное:
– Пономарёв! Это что за вольная пастораль? Кабинет начальника с кабаком перепутал, а, капитан?
– Крепись, – шепнул Максим, проходя мимо глупо улыбающегося Пономарёва.
– Кто впустил этого модника?! "На плечах" в кабинет зашёл?! – услышал Дюзов уже в коридоре, и кабинет начальника взорвался хохотом. Максим тоже не удержал улыбку – жаргонное "зайти на плечах" означало попасть в квартиру через знакомого наркомана или синяка, которому открыли дверь, не зная, что тот "принёс на плечах" следователя.
"Смешная пятиминутка", несмотря на вроде как фиксированный интервал времени, заканчивалась для всех по-разному, и уж точно не в пределах оговоренного в названии времени (именно поэтому её ещё называли как противотанковую пушку – "сорокапяткой"). Паша Важник, рабочее место которого вместе с Дюзовым и Пономарёвым располагалось в кабинете N22, освободился даже раньше Максима. Важник сидел за столом слева от окна, пытаясь "оседлать" новую компьютерную систему "Спейстоп", месяц назад пришедшую на смену компьютерной мыши и обрекшую всё управление на муки привыкания. Руки следователя копошились внутри прозрачного светодиодного дисплея, а губы отбивали нецензурное резюме о новых технологиях. Одно хорошо, экран пальцами не заляпает.
– Игорька сношают? – спросил Важник, не поднимая головы.
– Не без этого.
– Невротиком его шеф сделает.
– Лишь бы не невпопиком.
– Ха! – прыснул Важник, но тут же помрачнел. – Чёрт! Чего она картинку поворачивает?
– Башкой не крути, комп под тебя ракурс подстраивает. Или отключи функцию привязки.
– Умные, мать… – пробурчал Важник. Встроенная в дисплей камера, отслеживающая жесты, и трёхмерный интерфейс будто бы ставили садистский эксперимент над нервной системой следователя. Пытаясь переместить виртуальные вещдоки с полки на полку, Важник перелистывал макет комнаты; желая изменить размер картинки, закрывал программу.
– Игорёк, походу, карточку-заместитель потерял, – вспомнил Максим. – В пятницу по рапорту табельное получал.
– Нашёл он карточку, – сказал Важник.
– Ну, хоть так. Одним косяком меньше.
Максим ослабил узел галстука, упал на стул, привалился плечом к стене и нацелился на бутылку
– Вот гадство! – Важник достал из монитора руку, погрозил камере кулаком и стал подкатывать рукава васильковой рубашки (летний вариант формы без рукавов в который раз отменили, разрешив, при жаре за двадцать пять по Цельсию, расстёгивать верхнюю пуговицу и закатывать рукава). – Кстати, сегодня новенького к нам перевели, на место Шмелёва.
– Нормальный? – спросил Максим без особого интереса.
– А я почём знаю. Первый день и сразу на вызов.
– Бывает.
Максим провернулся на стуле и закинул ноги на сейф. В тот же момент дверь скрипнула, и он поспешно снял ноги с угрюмой железяки, набившей пузо делами и вещдоками. В кабинет просочился Пономарёв. На вид довольно бодрый, несмотря на свёрнутую валиком жилетку, которую держал под мышкой, и шлем Дарта Вейдера, изображённый на белой футболке.
– Игорёк, ты точно самоубийца, – покачал головой Максим. – Ты бы ещё тюремную зебру напялил.
– Да-а, знатное зрелище мы пропустили, – заметил Важник.
– Нормуль всё, – отмахнулся Пономарёв. Он подошёл к своему столу, вкрутил аккумулятор электронной сигареты в зарядное устройство и включил агент-ресивер. – Поржали и будет.
– В рабочую рубашку трудно было переодеться?
– Да невезуха сплошная. На выходные рубашки забрал, простирнуть. У подруги остались валяться.
– Так, так… – Важник с нескрываемым облегчением отодвинулся от компьютера: Пономарёва подкалывать – это не со "Спейстопом" сражаться. – Если дама ещё и рубашки твои стирает, тут попахивает свадьбой. Верно говорю, Макс?
– Это попахивает стиральным порошком, – задумчиво сказал Максим. Он вспомнил вечер, когда понял, что Аня – та самая, а не просто очередная девчонка рядом. Был ливень и железнодорожные пути, через которые они бежали к ней домой, без зонта, без ненависти к заставшей врасплох стихии, и был ларёк на платформе, и промокшее насквозь дерево, которое не спасало, а лило целенаправленно и непрестанно, и поцелуи под дуршлагом ветвей, влажные и ненасытные. В квартире, которую Аня снимала, они разделись и завернулись в банные полотенца. Аня без спросу собрала его мокрые вещи – носки, нижнее бельё, джинсы и футболку – и озадачила стиральную машину. Именно эта бытовая забота, молчаливая и простая, заставила Максима посмотреть на Аню по-другому. Через два месяца он предложил ей переехать к себе.
– Тебя-то когда окольцуют? – спросил Игорь, довольный возможностью смахнуть со своей персоны перхоть внимания.
– Как только, так сразу.
Максим открыл ящик стола, порылся, достал пакет с перчатками и выездную папку с полным комплектом бланков и "печатей" (фрагментов бумаги с оттиском печати). Встал. Развивать тему женитьбы и отношений хотелось не больше, чем искать табельное оружие, упавшее в деревенский сортир. В этом мало приятного, Женька Дивин подтвердит: его "Макаров" вылавливали из дерьма всем управлением, баграми и сачками, вылавливали, вылавливали, да так и не выловили. Нет пистолета – и всё тут. Табельный тренчик висит до щиколотки, а Дивин руками жалобно разводит – забыл пристегнуть, а куда оружие делось, хоть убейте, не знаю. Может, и не в сортире сгинуло. Обыскали всё вокруг. Ничего. Дивину – строгий выговор и весь комплект проблем в плечи, а за непристёгнутый к пистолету хлястик – спрос со всех по полной программе.