99942
Шрифт:
"А вот этого не обещаю, – подумал Дюзов. – Уж извини".
– Вы присаживайтесь, а я приступлю.
Лаборант обречённо опустился на стоящий у стены стул и выудил из кармана смартфон, лицо озарилось глуповатой улыбкой. Максим тут же забыл про него, переключился.
Аккуратный, чистый кабинет, если не считать только что разворошенной прорехи. Как и прежде, на предметах заклеены шильдики, книжки стройными рядами застыли на полках. Порядок, не придерёшься. Максим сел за стол и пробормотал:
– Удачной охоты, Каа.
Так, для начала – ящики. Достал стопки бумаг,
Максим подкатил к столу, взял клавиатуру, включил компьютер – "введите пароль"… ну конечно. Покурить электроника не предложит… Он повернул голову в сторону понятого – увлечён "карманной игрушкой" и вряд ли поможет с никотином. Да и стрелять у такого стыдно.
Нельзя думать о сигаретах. Но поздно, как не думать, когда уже озвучил в голове? Это как "садись в мешок и не думай об обезьяне" из "Ходжи Насреддина". Возникшая мысль уже упрямо ворочалась в голове – пробудившийся от спячки медведь, неугомонная обезьяна. "Может, профессор курил?" В поисках доказательств Максим двинулся к окну. Пепельница, пустая пачка, зажигалка – ничего этого не было, зато на белом пластике подоконника нашлась записка, косо обрезанная на границе восстановления. Дюзов хмыкнул: окно, значит, тоже "старое". Провёл пальцем по стеклу, понюхал: копоть.
На бумаге извивались рукописные буковки фамилий. Максим узнал почерк Булгарина, тот же, что и в тяжёлых безразмерных блокнотах.
…он Викторович
…адий Ефремович
…итрий Константинович
…ов Кир Хромович
Ни о чём не говорящие имена и отчества, часть из которых была зачёркнута.
…азанцев Илья Сергеевич
Тот ли это Казанцев, в которого стреляли сегодня утром? Имя и отчество совпадают. Фамилия? Какие ещё варианты? "Базанцев", "Вазанцев", "Газанцев", "Фазанцев"? Максим почесал подбородок. После "…азанцева" шло пять фамилий, одна из которых была зачёркнута: Зарицкий Вадим Юрьевич.
Максим нахмурился, зажмурился и вдохнул сквозь зубы. Знакомо… где он уже встречался с этой "зарицей"? Мелькала фамилия, вот, совсем недавно… Чёрт бы её, почему зачёркнута? Где же это было?
– Ладно, само всплывёт, – вздохнув, заключил Максим и спрятал записку в карман. – Хоть что-то.
– Что? – встрепенулся понятой. – Всё?
– Нет, ещё не всё. Потерпите.
Список не отпускал. Странное дело: какая могла быть связь между Булгариным и Казанцевым (если это действительно Казанцев, а не Дазанцев или Чазанцев), чиновником, получившим две пуле в грудь? Причём не где-нибудь, а здесь, недалеко от "Сколковского пикника".
Дюзов вернулся за стол, тронул мышь и бессмысленным взглядом, точно лбом в стену, упёрся в запрос пароля. Нет, порыться в компьютере стоило, может, вскроется мотив "шашлыка". Зачем кому-то
– Я сейчас отойду на минутку, никуда не уходите и ничего не трогайте.
– Угу, – согласился понятой и, не отрывая взгляд от экранчика, полез в карман за наушниками.
Максим вышел из кабинета, дважды измерял коридор шагами в поисках "пятьсотчетвёртого". Нашёл-таки, открыл дверь. Мариута Аргентиновна красила ногти, прижав телефон плечом к уху. Максим жестом показал, что будет ждать, она кивнула, и он вернулся в кабинет.
Роль мусорного ведра в кабинете Булгарина выполнял пустой цветочный горшок с греческим орнаментом вдоль кромки. Максим склонился над мятыми бумажками и принюхался: хотелось убедиться в отсутствии испорченных объедков или чего-то в том же духе. Поверхностный осмотр не выявил пищевых отходов, но Дюзов решил не рисковать и просто вытряхнул горшок на пол.
Скомканные бумажки оказались всевозможными чеками из аптеки и супермаркета, квитанциями, проездными билетами и так далее. Судя по датам, все они появились в горшке за один единственный день: значит, в кабинете часто убирают. "Надо допросить уборщицу", – подумал Максим. Хотя зачем? "Вы убирали мусор в кабинете Булгарина?" "Убирала". "А не находили ли вы в мусоре что-нибудь странное, что могло раскрыть причину его исчезновения?" "Конечно находила – чек за литровую бутылку текилы…". Максим усмехнулся, продолжая ворочать бумажки карандашом.
И всё же он нашёл что-то интересное. Странное – вот более правильное слово. Разорванное на куски заявление лаборанта Захаркина с просьбой предоставить место в рабочей группе проекта "Воронка". Дюзова заинтересовали сразу две вещи: знакомая фамилия практиканта и необычное название – "Воронка". Причём, о втором мог рассказать первый. Дюзов оставил расправленные клочки на столе и вернулся к мусору.
Иррациональная надежда найти недобитую сигаретную пачку таяла, но не отпускала.
Бесшумно, как кошка, возникла в двери Мариута Аргентиновна. При виде дырки в стене, разбросанных по полу бумажек и опрокинутого горшка, лицо её вытянулось.
– А что это вы тут… А это ещё кто?
Максим вздрогнул и повернулся к женщине лицом:
– А-а. Мариута Аргентиновна, это понятой, лаборант, кстати, вашей кафедры. А вы мне нужны. – Он указал на монитор. – Тут пароль спрашивает.
– Конечно, – брезгливо поджав губы, начальник кафедры перешагнула мусор, села за стол, дёрнула мышку и отстучала на клавиатуре пароль.
– Вот.
– Будьте любезны, запишите мне, чтобы каждый раз не беспокоить.
– Где?
– Да где-нибудь…
– Вот тут, на рваной, можно?
– Да, конечно.
Мариута Аргентиновна пододвинула ярко-алым ногтём клочок заявления Захаркина, написала на полях пароль, пробежала глазами по тексту, насупилась, пододвинула остальные клочки, прочитала и побледнела. Дёрнула головой и спросила резко:
– Что-то ещё?
– Нет, пожалуй, – отозвался Максим, разворачивая обёртку от батончика "Шоколеттка". – Хотя… вы случайно не слышали про проект с названием "Воронка"?
– Нет! – обрезала Мариута Аргентиновна.