99942
Шрифт:
Врач и фельдшер – две мрачные женщины, воинственный вид которых мог спровоцировать мгновенное выздоровление или рецидив старой болячки, как повезёт, – проникли в поредевшее столпотворение, точно перекись водорода в порез. Забурлило, зашипело, вскрикнуло – и вскоре рядом с лежащим на плитке мужчиной остался лишь Максим, остальные отступили на безопасное расстояние.
– Я – следователь, – сказал Дюзов.
– А я – эскулап, – сухо парировала низкорослая валькирия, старшая в бригаде. – Попрошу.
Рука отодвинула, рука бегло осмотрела, рука вогнала
– Вы расследуйте, расследуйте, – сказала фельдшер. – А мы будем спасать.
– Я здесь как свидетель.
– Тогда не мешайте.
Два полицейских из группы задержания поглядывали поверх голов суровых женщин, облачённых в красные жилеты со светоотражающими нашивками.
Аппарель кареты "скорой помощи" опустилась с немощным скрипом. Тележка-каталка стукнулась о внутренности машины, сдала назад и выкатилась-таки со второй попытки – санитар, прикусив нижнюю губу, орудовал джойстиком пульта управления. Пациента уложили на носилки, которые подняли и снова зафиксировали на алюминиевой раме. Диковатая улыбка давно слетела с бледного лица, глаза раненого были закрыты; рослый и неподвижный, он едва умещался на прорезиненном матраце. Дыхательная трубка, механическая вентиляция лёгких…
– Ранения в грудь! – почти кричала старшая. – Внутривенное! Компоненты крови! И опусти подголовник!
Санитар "припарковал" пострадавшего в салоне, где уже активировали мини-операционную.
А потом аппарель поднялась, водитель сплюнул в окошко, двери захлопнулись, проблесковый маячок взвыл и неотложка умчалась в сине-красных переливах. Какое-то время улица не знала, что ей делать дальше: в каком ритме жить, какими делами заняться.
Максим подошёл к старенькому "Форду", открыл дверь и сел на заднее сидение, поставив ноги на бордюр. Он смыл кровь на руках дезинфицирующей губкой. Повалился на спинку, потёр лицо ладонями, на секунду замер, резко встал, выбрался из салона и захлопнул дверь. Посмотрел на автомобиль с надеждой.
Царапина по всей правой стороне машины никуда не делась, напротив, словно углубилась и раздалась. Казалось, что существо из другого измерения силится разомкнуть свои пересохшие губы. Максим издал невесёлый смешок: "Улыбайся, имеешь право. Представление выдалось на славу".
Следственно-оперативная группа выбиралась из новенького минивэна "Хонда" неспешно и показательно, будто бы желая задержать внимание общественности на отсутствии пресловутого "уазика".
Максим с некоторым интересом следил за старшим следователем ("а вот, похоже, и новенький, замена Шмелёва"), который уже направлялся к нему. Взгляд на свою работу со стороны. "Представится или нет?" – гадал Дюзов. На месте преступления, несмотря на правила, представляться не приходилось, если только с прокурором не спутали. Следователь в погонах и при исполнении – всё понятно и без специальных званий и должностей.
Подошедший молодой майор удивил, выдав по полной
– Старший следователь Следственного комитета, майор юстиции Василюк Евгений Павлович. Добрый день.
Максим не хотел сразу афишировать свою сопричастность к следствию, но обращение майора заставило поменять решение, в какой-то мере расположило и спровоцировало на ответную открытость.
– Добрый, коллега из комитета. Следователь Следственного комитета, капитан юстиции Дюзов Максим Дмитриевич.
Майор улыбнулся и протянул ладонь, на безымянном пальце блеснуло широкое обручальное кольцо.
– Можно было и не приезжать.
– Всё-таки хорошо, что приехали. Свои дела душат.
– Знакомо.
– С переводом, кстати. С корабля на бал, то есть в бой?
– Как есть. Спасибо. Ну, коллега, что тут случилось? Стреляли?
– Стреляли, – словив отсылку к старому фильму, с улыбкой кивнул Максим.
И рассказал, как всё произошло.
Место преступления неуклюже огородили. Опер опрашивал парня с участливым лицом. Участковый и эксперт играли в следователей, описывая друг другу кусок тротуара, до Максима донеслось: "тут кровь", "там кровавый тампон", "здесь голубь насрал". Гильз не нашли. Криминалист с регистратором так и не появился, видимо, возникла заминка с дорогущим устройством.
– И до Сколково докатилось, – сказал майор, помечая в планшете. – Покушение, значит.
– А пострадавший? – спросил Максим, так и не припомнивший фамилию. – Сообщили кто?
– Ага. Первым делом. Казанцев Илья Сергеевич, чиновник профильного комитета Госдумы, не больше, не меньше. Миллиардер, кстати говоря.
– Казанцев… точно, – кивнул Максим. – Такие люди и без охраны? Живёт здесь, что ли?
Следователь пожал плечами.
– Вроде как. Домик в Баковском лесопарке на нём числится, во всяком случае. Рядом с дачами первых лиц. Сколково такие ребята жалуют.
Максим понимающе усмехнулся. Майор поддержал, параллельно сообщая в управление номер машины и описание предполагаемого киллера – электронное перо порхало над экраном, пропихивая в кодированный интернет-канал данные.
– Думаешь, обрез с глушителем самопальным? – Следователь поднял взгляд на Максима.
– Скорей всего. Или дробовик под пули.
– Скоро узнаем. – Майор, прищурившись, посмотрел на витрину пекарни, затем – вглубь улицы, будто преследовал стрелка взглядом. В прошлом, глазами Максима. – Хорошая работа, коллега.
– Будет лучше, если выживет.
– Тут не поспоришь.
– Сигареты не найдётся? – чувствуя неловкость, спросил Максим: в последний раз он стрелял сигареты, наверное, в учебке. Но сегодня выдался сумасшедший денёк, точнее его начало, а он так и не добрался до кофе и курева. Да и прошлая неделька случилась паршивой.
– К сожалению, не курю, – с грустинкой в голосе сказал майор, такой весь правильный, как треугольник с равными сторонами. – То есть, к сожалению, не найдётся, а не курю я без сожаления. Хотя погоди… Слышь, Антон, угости коллегу сигареткой!