99942
Шрифт:
– Ничего себе… – Максим покрутил в руках прозрачную коробочку и поставил на место. – Учёные, тоже…
Он отошёл от миллиардолетнего камушка и нахмурился. Перед глазами, как сфотографированный, возник кабинет Булгарина в момент его раздрая, случившегося неделю назад. Ковёр, шкаф, полка, покосившийся телевизор. Максим провёл рукой по губам, будто утирая кровь от пропущенного удара.
Там – в растерзанном кабинете, напротив двери которого лежал труп неизвестного мужчины, – этого "сувенира" не было.
Закончив с протоколом осмотра, Максим задумчиво посмотрел
Дюзов вписал в протокол данные второго понятого – Дмитрия Костенко. Друг детства снова пришёл на помощь, не зная об этом, но всё-таки… Так редко теперь стали видеться, даже звонить друг другу, что знакомая фамилия инициировала приступ теплоты и грусти. Будто и в самом деле рядом сидел Диман, Димыч, Костян: разливал по охлаждённым бокалам живое пиво, просил раздербанить сушёную воблу, шутил, спрашивал, видел ли кого Макс с бывшего двора…
Теперь они чаще встречались на страницах протоколов, чем в жизни, встречались по ночам, когда на ночных выездах Максим не мог найти понятых – двери соседских квартир отвечали тишиной.
Как телефоны старых друзей.
2
В коридоре Максим столкнулся с Мариутой Аргентиновной. Та вышагивала прямо на него, но смотрела куда-то мимо. Следователь остановился перед ней и откашлялся, привлекая внимание:
– На сегодня всё. Я в управление. Кабинет опечатал…
Мариута Аргентиновна глянула из-за плеча Дюзова в направлении кабинета профессора, где на двух нитях, прикреплённых к двери и дверному косяку, висела пластмассовая плашка с пластилином в углублении; нити утопали в пластилине, на поверхности которого личная печать следователя оставила длинный номер. Собрав губы в морщинистый сноп, начальник кафедры кивнула.
– Кое-что я изъял. – Максим покрутил в руках кусочек "Альенде". – Кстати, а вот если деньги… их тоже можно восстанавливать? Ну, то есть, я ведь могу забрать их оттуда, а вы потом снова восстановите, сделаете ещё одну копию?
– Разумеется.
Максим наклонил голову и приподнял брови. Мариута Аргентиновна отвела взгляд в сторону и, вдохнув, выдала скороговоркой:
– Восстановление пространства регламентируется документами строгой отчетности, это весьма дорогостоящий процесс, потому что требует значительных затрат энергии. Квантовое клонирование денежных знаков, культурных и вещественных ценностей является незаконным действием, наказание за которое предусмотрено статьёй сто пятьдесят пятой пункт шесть параграф третий ука эрэф…
– Это я проверю, спасибо, – перебил Максим. – Значит, я так понимаю, никто этим не занимался… а мог, например ваш профессор иметь возможность… ну, скажем… – Максим задумался. "Конечно мог. Задолжал людям, а тут такой чудесный агрегат, который тебе хоть что скопирует, только принеси один раз в кабинет, да оставь на ночь, когда институт снимает резервную копию. Деньги, наверное, не очень интересно делать, их по номерам легко вычислить, а вот копию какой-нибудь дорогостоящей статуэтки, яйца Фаберже, да на худой конец редкой почтовой марки… это уж точно никто не заметит. Ну а дальше всё просто – не поделил что-то с серьёзными ребятами, прислали к нему киллера… но Булгарин оказался умнее, шлёпнул наёмника и в бега.
– Мог, – ядовито отозвалась Мариута Аргентиновна, – ещё как мог.
– Замечательно, – улыбнулся Макс.
В ответ начальник кафедры скользнула недобрым взглядом и, не говоря ни слова, двинулась дальше по коридору.
Максим
3
Ключи звякнули, ложась на тумбочку в прихожей, и наступила тишина. Звонкая, пустая, осторожная, совершенная. За окном проехала машина, старая, на бензине, другую бы не услышал. И снова безмолвие. Максим задержал дыхание – никого, вся квартира в его власти. Он попал в неё и приклеился к ней, как муха к сладкой ленте, движения и звуки застряли в вязком пространстве тишины. Максим кисло ухмыльнулся.
Её здесь нет – он один.
Максим будто состарился за эту секунду осознания, привычные действия превратились в неуклюжие телодвижения. Достал из сумки три банки пива и, не снимая ботинок, отнёс на кухню, сунул в пустой холодильник. Вернулся в прихожую, разулся, повесил на крючок пиджак, скрипя ламинатом, прошёл в комнату, плюхнулся на диван и глупо уставился в выключенный телевизор. Пустота окунула его в свои бесшумные воды. Чёрный экран во всю стену молчал безмятежностью и незыблемой философской глубиной квадрата Малевича.
– Нахрен, – прошептал Максим и сам удивился банальности собственной фразы. Голос показался чужим, точно звук мотора за окном. Старый, уставший бензиновый голос. "Надо было остаться на работе, с мужиками", – подумал Максим и ткнул пальцем в пульт. Кабельное он оплатил вчера через Интернет – договор нашёлся в толстом пакете с инструкциями к домашней технике. Удача определённо была на стороне Максима. Ему удалось убить двух зайцев: найти подход к строптивой стиралке и реанимировать телевидение.
На экране началась возня. Сверкающая иллюзия движения, миражи интересной жизни. Внизу горделиво моргнул логотип компании-производителя телевизора, напоминая, кому обязаны: "Sony". Макс вспомнил о наклейках профессора Булгарина. "Не так уж и глупо".
Он встал – за пивом. Принёс, открыл, поморщился, отвечая неуместной теплоте напитка, и принялся щёлкать каналы.
Новостные программы пронюхали про покушение на Казанцева: серьёзные девы, сдвигая выщипанные брови, вываливали на зрителя версию о незаконной предпринимательской деятельности, подмешивали, по модной традиции, оборот наркотиков, коррупционную составляющую и вспоминали задекларированный чиновником доход, который резко контрастировал с его покупками. Особенно в последнее время, когда Казанцев, очертя голову пустился во все тяжкие, окончательно "положив" на закон. Уже успели раскопать про "широкие" оргии, гоночные заезды на танках, непристойное поведение в колонных залах Кремля, а на закуску приберегли совсем уж дикую историю, про ночное "сафари" по Тверской, в ходе которого Казанцев, высунувшись из люка собственного "Тигра", стрелял на ходу по стоявшим вдоль дороги "ночным бабочкам". Боролся, видимо, за чистоту нравов. К счастью, стрелок был зверски пьян, девушки не пострадали, и историю удалось замять. На этом миллиардер не успокоился – всю прошлую неделю Казанцев отчаянно "сливал" деньги. И вот сегодня, наконец, кто-то решил притушить этот неожиданный костёр чиновничьей души. Правда, не совсем успешно: если верить рапорту оперативников, Казанцев лежал в "Склифе" – живой, назло всем беднякам мира, о чём журналистам предусмотрительно не сообщили, и те злорадно докладывали об очередном убийстве зарвавшегося чиновника. При этом услужливо напоминая, что не прошло и недели с тех пор, как похожим способом кто-то "примерил деревянный макинтош" другому высокопоставленному кутиле – замминистру энергетики Зарицкому. Это случилось в Куршавеле, где тот…