99942
Шрифт:
Мужчина в серой куртке и чёрных брюках направил пистолет на "Форд", он не вытягивал руку, а целился, прижимая рукоятку к груди и накрыв оружие свободной кистью, словно пряча от призрачного дождя.
Максим переключил передачу, вжался в руль и наступил на педаль газа. Думал, что застрянет, услышит бессильный рёв крутящихся в воздухе колёс, но машина рванула вперёд и, оставив позади ещё один надрывный гудок, понеслась навстречу охранявшему пешеходный переход спидбрейкеру.
Одновременно с этим пистолет Пеликана плюнул огнём. Максим увидел возникшее в левом боковом стекле отверстие
А потом антагонист выпал из интерфейса. Будто потусторонний геймер резко крутанул джойстик, бросая героя наутёк.
Улица приблизилась быстро, подвеска с честью вынесла протест "лежачих полицейских", а коридор из чёрных деревьев с неподвижной листвой буквально подтолкнул к выходу. Максим резко повернул руль, сбросил газ и тут же вывернул руль в сторону заноса, прибавил оборотов. "Форд" стало разворачивать вокруг вертикальной оси, но Максим поймал его рулём и газом, выдерживая нужный угол скольжения. Главное – не сильно потерять в скорости. Пулевые отверстия в окнах – лучший стимул.
Выйдя из поворота, он выпрямил траекторию, ослабил газ и пустил машину по единственной полосе следом за автобусом. Кто-то просигналил сзади. Максим заглянул в зеркало и увидел улыбающегося водителя и поднятый вверх большой палец – "круто заложил!"
Он сконцентрировался на дороге. Спина и шея выпрямлены – так лучше координировать движения, руки несколько согнуты в локтях, руль в "без пятнадцати три" – правая рука на часовой стрелке, левая – на минутной. Впереди зажёгся красный.
В боковом зеркале показался чёрный "Рено", торопливо обходящий протянувшийся до светофора хвост по встречной. Лицо Пеликана маячило безликим пятном.
– Вот сука…
Максим понял, что потерял преимущество, превратился из преследователя в преследуемого. Из охотника в мышь. И с таким "бессмертным" профессионалом, как Пеликан, шанс на обратную рокировку очень мал. Не сейчас. Не с пулевыми отверстиями в боковых стёклах и хладнокровно-расчётливым убийцей в зеркальце заднего вида.
Дюзов тоже вырулил на встречную и пришпорил двигатель. Ползущий навстречу автобус, моргая и сигналя, начал жаться к обочине. Левое зеркало заднего вида чихнуло битым стекло и замотыляло на силовых жилах, царапая водительскую дверь "Форда". Максим рванул на красный, повернул налево и помчался на МКАД. Машина Пеликана не отставала, она прошла автобус без потерь, и теперь держалась следом так близко, что едва не касалась бампером. "Надо было давить его, когда гад стоял перед капотом и пялился совиным взглядом… не факт, что удалось бы… но попытаться стоило…"
Почему он сдал назад? Почему сбежал? Боялся использовать незаконное оружие? Запаниковал?
Копаться в мотивации прошлого, сидя за рулём, было не самой удачной идеей. Требовались другие мысли – о будущем. Где он получит преимущество над Пеликаном? Что делать: отрываться или попытаться заманить в ловушку?
И всё-таки, почему он не попытался вступить с Пеликаном в схватку?
"Да, я струсил! Струсил! Заткнись и не мешай!"
Зря
Максим дотянул до съезда на Кутузовский и свернул направо. Главное, не угодить в пробку, а в четырёхрядном потоке у Пеликана не будет шансов на обгон. На магистрали тот успокоился, немного отступил, но продолжил преследование.
Когда "Форд" приблизился к управлению Следственного комитета, Пеликан отстал – "спрыгнул", как надеялся Максим. Он заехал на служебную стоянку, заглушил двигатель и какое-то время сидел неподвижно, словно потерянный в абсолютной пустоте, где любое движение – миф.
А потом пришли эмоции – как прилив, как запоздалое раскаянье.
Максим ощутил острую потребность жить – целовать Машу, делать приятные безумства, – граничащую с физической болью. Будто пуля, проделавшая туннель в воздухе салона, всё-таки задела его.
На крыльцо главного здания вывалился Петрович. Над сигаретой в руке следователя вилась струйка сизого дыма – подкурил ещё на проходной, под возмущения дежурного; старый пёс со старыми привычками, что тут ещё скажешь. Петрович обвёл сонным взглядом территорию и наткнулся на "Форд" Максима. Лицо оживилось, следователь замысловато махнул рукой – одновременно "привет" и "давай сюда".
Максим засуетился. Только сейчас он осознал, что желая заманить Пеликана в ловушку или хотя бы отпугнуть (что получилось, если "птица" не затаилась где-то поблизости, выжидая), он поставил себя в щекотливое положение. Нежиться под проклюнувшимся солнышком на стоянке управления в машине, боковые стёкла которой украшают пулевые отверстия… с потерянным пистолетом Дивина под левой рукой (по номеру последний "собственник" оружия найдётся быстро)… если Петрович подойдёт ближе…
– Твою мать, – процедил Дюзов, лихорадочно соображая.
"Так, пора сваливать".
Он махнул Петровичу, потом похлопал по запястью левой руки ладонью, мол, нет времени, развёл руки, снова махнул, уже прощаясь, и вывел машину на выездную дорожку.
Вахтенный "на шлагбауме" лишь вздёрнул голову, выпустил "Форд" и снова уткнулся в журнал.
8
На Москву наседало тёмное небо, к круглым замочным скважинам с обратной стороны которого уже прилипли белёсые глаза без зрачков.
Пропетляв по окраине и убедившись в отсутствии слежки, Максим пристроил машину на парковке небольшого сквера. Надо было подумать, прикинуть варианты. А главное, решить, куда примкнуть на ночлег?
Возвращаться в окружённый лесами Красногорск было опасно. Теперь Пеликан знал, что он жив. Впрочем, наверняка знал и прежде, просто не считал опасным. Что ж… теперь считает и захочет довести дело до конца. Исправить прошлогодний промах. А найти домашний адрес Дюзова – не проблема, особенно, для птицы такого полёта. Кто знает, может, Пеликан уже караулит под окнами его дома?
Стало неправдоподобно светло, словно на площадь слетелись все фонари района. Максим открыл водительскую дверь, выбрался из машины и задрал голову.