A moongate in my wall: собрание стихотворений

Визи Мария Генриховна

470. «Облака бродили, как белые овечки…»

Облака бродили, как белые овечки, по широкому полю травы голубой. Маленькие девочки на своем крылечке мирно разговаривали между собой. Стройная березка над ними развесила легкую, курчавую крону свою. Девочки болтали мирно и весело, на солнышке сидя, как будто в раю. О чем говорили, никому не известно, но вдруг, неожиданно, как тучка нашла, и вдруг, как будто им стало тесно, одна вскочила и прочь ушла. А другие нахмурились и замолчали. И разошлись,

не попрощались.

4 ноября 1984 г.

471. В Западных горах (Western Hills) [217]

Гроздья красных предосенних ягод, сосен серебристые стволы, золотые крыши дальних пагод, пряный запах хвои и смолы. Вьется тропка под гору крутая, а внизу, в ложбине, монастырь. Жарко солнце моего Китая, ярко небо, — синева и ширь. Тан-чже-сы… Приветливые ламы путнику выносят свежий чай. Ностальгия — расставанья драмы — разве сердцу скажешь — «Не скучай»?

217

Западные горы: the Western Hills, mountains in the vicinity of Beijing. Тан-чжэ-сы: see note on poem 276.

30 января 1985 г.

472. В приемной

В белой комнате сидели люди, от беды пришедшие туда, думали о том, о сем, — о чуде — том, что не случится никогда. А в соседней, за закрытой дверью, тихо говорили доктора в дружеской среде, без лицемерья: «Тех подлечим, а вот той — пора». И попозже вышла молодая, прикусила бледную губу и прошла, глаза не подымая, горькую встречать свою судьбу.

9 августа 1985 г.

473. «Сегодня солнца не было совсем…» [218]

Сегодня солнца не было совсем, и сад, почти безветреный, был нем, и птицы все попрятались в гнезде, и было тихо на земле везде. И только полусонная сова, глазища приоткрыв едва-едва, метнулась с ветки, услыхав сквозь тишь в пустой траве скребущуюся мышь.

218

With a notation in the manuscript: «Отрывки и начала».

5 сентября 1985 г.

474. «Мне что-то грустно. Посидим вот здесь…» [219]

Мне что-то грустно. Посидим вот здесь. Дневное солнце за горы зашло, и неба полог в ясных звездах весь, но на душе не ясно, не светло. Ночная не пугает темнота. Пусть люди говорят: «Не дремлет ворог». Я осенила знаменьем креста того, кто дорог мне и кто не дорог.

219

Variant in last stanza in the manuscript: «Небесные не дремлют также силы./Пусть люди говорят: «Не дремлет порог». / Я осенила знаменьем креста / И тех, что милы нам и что не милы.»

В ночь на 22 сентября 1985 г.

475. Контрабандисты [220]

У них мешки за плечами. Их манят чудные сны. О ни проходят ночами границу чужой

страны. Они крадутся, как воры. Река — через реку вплавь. Им снятся золота горы — их ждет свирепая явь. А там, в далекой деревне, где дерзкий рождался сон, уже с колокольни древней плывет погребальный сон.

220

With a notation in the manuscript: «Это о мексиканцах».

[1985 г.]

476. Ночное [221]

Ночь бесконечная тащится. Ах, далеко до восхода… Звездное небо таращится, бликами падает в воду. Гаснут костры у становища, пахнет полынью и мятой. Из лесу вышли чудовища тенью ночною, косматой. Вот он, предел одиночества — эхо последнего стона! Давнему сбыться пророчеству здесь, на реках Вавилона.

221

Published in the almanac Vstrechi (Philadelphia), 1985, p. 79.

[1985 г.]

477. Поминки [222]

На равнине черной печали, что крылом задела война, полевые цветы молчали, и на них глядела луна. Где вчера корежились танки, там сегодня из-под земли красно-огненные саранки, будто капли крови взошли. А под ними — белые кости, где разгар атаки утих. Прилетайте, вороны, в гости — громким граем плачьте о них!

222

Published in the almanac Vstrechi (Philadelphia), 1985, p. 79. Саранки was a local Russian name for the wild tiger lilies that grow in the hills of North-F.ast China.

[1985 г.]

478. «Вставали облака с востока…»

Вставали облака с востока, темнели и на город шли — звезда сияла одиноко над краем дремлющей земли. Причалив, отдыхали боты пришедших с моря рыбаков, уставших от дневной работы, дневных усилий и оков.

7 февраля 1986 г.

479. Brahms Symphony No.1 inС-minor, opus 68 [223]

T. Zdorenko

na pamait'о konqerte 4.2.1987

Заперта, оставлена обитель. Тихо у кладбищенских ворот. Отошел последний посетитель, по домам разъехался народ. И никто не видел, отъезжая, — там, в углу, за розовым кустом,— что еще какая-то чужая, на коленях стоя под крестом, плакала одна фигура в белом, где цвела у камня резеда, и на камне начертала мелом: «Милый, помню и люблю всегда».

223

Two other manuscripts of this poem are dated 11 September 1985 and 19 November 1986. One has the notation: «Для Тани Здоренко.» Г. Здоренко: Tat'iana Zdorenko, nee Chernosvitova, wife of Pavel Zdorenko, a graduate of the Harbin Commercial Schools.