А небо по-прежнему голубое
Шрифт:
— С Рождеством, Чарити, — в ответ улыбнулась Гермиона, застыв на пороге.
— С Рождеством, детка, — подмигнула волшебница, спрыгнув с табуретки. — Видимо, тут не прибирались, пока меня не было. Наверное, буквально поняли мои слова насчёт того, что «мой кабинет — моя крепость». Ну, знаешь, маглы любят так выражаться, — фыркнула Чарити. — Ну, ничего, если ты мне поможешь, мы вдвоём быстро приведём кабинет в нормальный вид. Конечно, мы могли бы воспользоваться магией, но, как утверждал один известный магл: «Труд сделал из обезьяны человека!», — процитировала волшебница. — Им мы сейчас
— Я совсем не против, — рассмеялась Гермиона, чувствуя, как улучшается её настроение.
Потребовалось около часа, чтобы прибрать кабинет. К концу уборки помещение было отмыто и проветрено, все поверхности сияли чистотой, а в камине, заботливо очищенном от пыли и копоти, весело трещало рыжее пламя. Гермиона и Чарити устроились за столом с привычными кружками горячего чая и завели разговор о праздновании Рождества и о событиях, происходивших в школе во время каникул. Мадам Бэрбидж приоткрыла завесу тайны насчёт своей поездки, рассказав об ужасной погоде в Уэльсе.
— Ну и снегу же там намело — жуть! Это тебе не наши сугробы, — фыркнула Чарити. — С этой поездки зарекаюсь ездить магловским транспортом. Конечно, ехать в повозке приятно, но не зимой.
— Каким ветром тебя занесло в Уэльс? — удивилась Гермиона.
— Ой, это долгая история, — отмахнулась мадам Бэрбидж. — Зато детворе радости выше крыши. — Она отвернулась к окну, и Гермиона последовала её примеру.
В школьном дворе, на который выходили окна кабинета магловедения, вовсю веселились Фред, Джордж, Джинни, Рон и Гарри, устроившие настоящую снежную баталию. Отголоски их смеха долетали даже сквозь стекло. Нахмурившись, Гермиона опустила взгляд в чашку, чувствуя новый приступ обиды. Её-то никто даже не позвал погулять. Конечно, зачем она им со своими правилами и «паранойей»?
— В чём дело, детка? — спросила Чарити. — Поссорилась с друзьями? — проницательно заметила дама.
— Откуда ты всегда всё знаешь? — буркнула Гермиона.
— По части любопытства и дотошности мне нет равных, — хмыкнула Чарити, отставив чашку на стол. — Ну, давай, рассказывай. Что на этот раз не поделили? Крысу?
Вздохнув, Гермиона рассказала приятельнице про ссору насчёт «Молнии». Во время рассказа Чарити сосредоточенно что-то обдумывала, вычерчивая длинными пальцами какие-то узоры на поверхности стола. Наконец она подняла взгляд на замолчавшую Гермиону и положила свою ладонь на её руку.
— Твои опасения не беспочвенны, — мягко заговорила волшебница. — Хотя, возможно, ты перегнула палку. Если честно, я не совсем верю в то, что находящийся в бегах Блэк стал бы покупать дорогую метлу и дарить её мальчишке, которого собирается убить, пусть и наложив на неё заклинания. Слишком мудрёно для него.
— Но почему же тогда отправитель не оставил открытку? — возразила Гермиона. — Если он не желал ничего плохого, почему не подписался?
— У людей может быть много причин для того, чтобы оставаться анонимами, — пожала плечами Чарити. — Я понимаю твоё волнение за Гарри, ведь он твой друг и все дела, но…
— Я всего лишь хотела как лучше! — обиженно воскликнула Гермиона. Обида, копившаяся всю неделю каникул, душила её. Гневные слова полились сами собой.— Я просто волновалась
По щекам побежали злые слёзы. Устыдившись своего крика, всё ещё звеневшего под потолком, девочка уселась обратно на стул, с которого вскочила, и спрятала лицо в ладони. Чарити осторожно коснулась рукой её плеча, провела по растрёпанным волосам — совсем как мама раньше, в детстве, желая приятных снов на ночь. Накатила щемящая тоска, и Гермиона закусила губу, чтобы сдержать слёзы, в последнее время так часто выступавшие у неё на глазах.
— Дружба иногда способна причинять боль, — тихо прошептала Чарити. — Но я уверена, в скором времени всё наладится. Не переживай.
Судорожно вздохнув, Гермина опустила голову на скрещенные на столешнице руки, в то время как Чарити ласково и по-матерински поглаживала её плечи и волосы. Обида понемногу утихала, оставляя внутри слабое щемящее чувство.
— Я всегда буду рядом, детка, обещаю, — проговорила Чарити. — Если что-то случится, можешь всегда обратиться ко мне. Ты ведь знаешь, я никогда не откажу тебе в поддержке и помощи.
Гермиона подняла голову и робко улыбнулась приятельнице.
— Ну вот, уже лучше! А теперь допивай чай и иди в башню факультета. И чтоб больше не смела реветь, иначе трансфигурирую в книжный шкаф, поняла? — нарочито строго заявила Чарити, и Гермиона против воли звонко расхохоталась.
Рождественские каникулы закончились, ученики вернулись в школу, и Общая гостиная снова заполнилась людьми. Гарри и Рон по-прежнему делали вид, что не замечают Гермиону. «Мы с предателями не разговариваем», — демонстративно заявил как-то раз Рон. Гермионе было очень трудно делать вид, что у неё всё в порядке. Впрочем, с началом учёбы времени на грусть у неё оставалось очень мало. Каждый вечер был лишён свободной минуты из-за увеличенного домашнего задания. От махинаций с Маховиком времени у Гермионы уже начинала кружиться голова. Пару раз она едва не совершила непоправимую ошибку, сделав на несколько оборотов больше, чем следовало. Всерьёз озабоченная состоянием Гермионы профессор Макгонагалл предприняла попытку поговорить с ученицей, но Гермиона заверила её, что всё в порядке.
«Всё в порядке. Ха. Похоже, эти слова уже становятся каждодневной мантрой», — горько язвила Гермиона.
Три раза в неделю Гермиона встречалась с близнецами и Ли Джорданом в библиотеке на их занятиях, и эти встречи слегка разбавляли унылое состояние Гермионы. Она изо всех сил делала вид, что у неё всё хорошо, несмотря на ссору с друзьями. И, надо признать, у неё это неплохо получалось.
За увеличенными часами уроков, горами домашних заданий и загруженными вечерами январь пролетел незаметно. В начале февраля, в один из пасмурных дней к Гермионе, затаившейся в углу в Общей гостиной, неожиданно подсел Гарри. Сделав вид, что она его не заметила, девочка углубилась в перевод рун.