А небо по-прежнему голубое
Шрифт:
— Но это бесчеловечно! — возмутилась Гермиона. — Между прочим, им даже не платят за работу, и…
— Детка, это ведь не магловский мир, где работникам обслуживания платят зарплату и дают некоторые льготы, — начала Чарити успокаивающим тоном. — Традиция использования эльфов повелась ещё с давних пор, с Вулфрика Агрессивного, или как там его звали… — Гермиона тут же сделала пометку на и без того исчёрканном пергаменте. — В чистокровных семьях труд эльфов используется до сих пор, и порядки там, смею тебя уверить, очень жестокие.
— Да, Гарри рассказывал мне
— Не спорю, — кивнула Чарити. — Мне тоже это не по душе. Но, смею тебя уверить, в Хогвартсе порядки совсем иные. Здесь никто не притесняет домовиков, они трудятся по доброй воле.
— Просто потому, что не знают, что можно работать иначе, — не согласилась Гермиона. —
Как это удобно для волшебников: вроде как не принуждать эльфов, они ведь сами работают!
Чарити покачала головой, глядя на девушку с чем-то вроде снисхождения.
— Это — уже сложившийся порядок, детка, и глупо пытаться его изменить. Нечто вроде предубеждения насчёт маглорождённых. Поверь мне на слово: в школе с эльфами обращаются очень хорошо, их никто здесь не держит, они вольны уйти в любой момент. Но им тут нравится работать, понимаешь? Здесь они в безопасности, ведь политика Сама-знаешь-кого и их клеймила «второсортными» существами, тем самым подвергая риску умереть в пытках. Ты знаешь, скольких эльфов находили мёртвыми и истерзанными по всей стране? Приспешники Того-кого-нельзя-называть больше пытать любили только маглорождённых.
Слова Чарити произвели на Гермиону нужное впечатление: глаза девушки невольно расширились, губы задрожали, а пальцы так сильно сжали карандаш, что тот чуть не треснул. Живое воображение тут же услужливо нарисовало ретроспективные кадры: изломанные тела домовиков, кровь, грубый хохот, крики… Вздрогнув всем телом, Гермиона моргнула и поймала сочувствующий взгляд Чарити.
— Ладно, — чуть осипшим голосом пробормотала девушка, — я не буду предпринимать радикальные меры по освобождению эльфов. Но бороться за их права я обязана.
— Час от часу не легче, — картинно вздохнула Чарити, прикрыв лицо ладонью. — Я вовсе не этого хотела добиться своими словами, детка.
— Но ты всё правильно сказала! — Вскочив со стула, Гермиона принялась убеждённо сыпать словами, путаясь в разрозненных мыслях: — Да, эльфов пока нельзя отпускать на волю из Хогвартса, и, если им здесь нравится работать — пусть! Да, профессор Дамблдор бы не стал их унижать, я верю в это. Но что ты скажешь о тех эльфах, кому не так повезло с «местом работы»? О тех эльфах, которые наверняка страдают, горбатясь на волшебников вроде Малфоев? О тех эльфах, которые живут в страхе и до сих пор подвергаются насилию? Знаешь, я читала, что их даже лишили представительства в Отделе по регулированию и контролю за магическими существами. Это же вопиющее нарушение прав! Не смотри на меня так, — прибавила Гермиона. Прервавшись на вдох, она
— Не рановато ли заниматься правозащитной деятельностью, а, ученица четвёртого курса? — поддразнила приятельница, покачав головой. — Я, конечно, знаю, что ты у нас борец за справедливость и мир во всём мире, но всё-таки оставь это чиновникам из Министерства. Попридержи гиппогрифов хотя бы до окончания Хогвартса, а там, глядишь, может быть, что-то изменится.
Мягкий, успокаивающий голос Чарити отрезвляюще подействовал на взвинченную Гермиону, и девушка присела обратно на стул, массируя виски.
— Да, ты права, пожалуй, — неуверенно проговорила Гермиона, бросив взгляд на груду справочной литературы. — Но я всё равно этот вопрос так не оставлю. Уверяю: к концу седьмого курса у меня будет подготовлена программа и проект. Только мне нужно всё как следует обдумать… — Девушка прервалась, зевнув. Усталость дала о себе знать, навалившись тяжёлым комком.
— Борцам за справедливость давно пора спать, — заявила Чарити после такого же зевка. — Чёрт возьми, ты меня заразила, Грейнджер. Ну-ка быстро марш в постель, иначе мы обе будем завтра клевать носами. И если с моей стороны это ещё позволительно, ибо ученики будут рады моей рассеянности, то твоя репутация окажется под угрозой.
— Иду, — пробурчала Гермиона, улыбаясь. — И не называй меня по фамилии, хватает уже одного рыжего, раздражающего меня этим прозвищем.
— Разве раздражающего? — лукаво усмехнулась Чарити, поднимаясь со стула вслед за Гермионой. — Давай-ка я провожу тебя до спальни, а то ещё нарвёшься на кого-нибудь из дежурных преподавателей.
Хотя до отбоя оставался ещё час, школа казалась странно опустевшей. Спустившись, Чарити и Гермиона проследовали по коридору второго этажа, любезно поприветствовали Почти Безголового Ника и проводили подозрительными взглядами спешащую с распушённым трубой хвостом Миссис Норрис.
— Брысь, чёртова кошка!
Ругательство, внезапно послышавшееся из-за угла, где только что скрылась пушистая помощница Филча, заставило приятельниц остановиться и прислушаться. Но их заминка не оказалась для неизвестного за углом тайной.
— Поздновато для прогулок, не находите? — прокаркал появившийся в коридоре Грозный Глаз Грюм. Голубой волшебный глаз проворно осматривался по сторонам, в то время как обычный уставился на Чарити и Гермиону.
— Я провожаю мисс Грейнджер в башню её факультета, профессор Грюм, — отозвалась Чарити, учтиво кивнув мужчине. — А вы что здесь делаете?
— Осматриваюсь. — Грюм хрипло хохотнул. — Давненько уже не бывал в замке, понимаете ли. Сегодня уже успел наткнуться на боггарта в подземелье у Снейпа. Нечисть совсем распоясалась — чего стоит полтергейст, устроивший днём фестрал знает что на перемене у моего кабинета.
— Думаю, Пивз успел пожалеть о выборе места для своего преступления, — хихикнула Чарити.
Грюм кривовато ухмыльнулся, из-за чего его испещрённое шрамами лицо и вовсе напомнило гримасу какого-то чудища, и Гермионе стало не по себе.