А небо по-прежнему голубое
Шрифт:
Дня два назад Гермиона, Гарри, Рон, Джинни, Фред и Джордж решили сыграть в игру под названием «Сам не отвечу». Суть её была проста и заключалась вот в чём: все участники садятся в круг и по очереди задают друг другу вопросы вразнобой, но отвечать должен не тот, кому адресован вопрос, а его сосед справа. Ради интереса ребята постоянно менялись местами, и в итоге к моменту каверзного вопроса об отношениях с Виктором Крамом Гермиона сидела как раз рядом с Джинни, которая, судя по заблестевшим глазам, решила выдать тайну подруги.
— Это игра! —
Гермиона не разговаривала с ней всю ночь и день, сдавшись лишь вечером. В итоге она решила, что Джинни не сделала ничего плохого, даже наоборот: благодаря её уведомлению Фред и Джордж перестали сыпать шуточками о болгарском ловце. Ненадолго, как выяснилось.
— Грейнджер, ну чего ты? — Голос Фреда нахально вклинился в мысли Гермионы, заставляя отнять пальцы от висков и приоткрыть глаза.
Веснушчатая физиономия находилась как раз перед Гермионой и так близко, что их носы легко могли встретиться. Бесстыжие голубые глаза загадочно поблёскивали, и в них Гермиона видела своё крохотное отражение — точнее, копну собственных растрёпанных волос, отражавшуюся тёмным пятном. У него невероятно длинные ресницы — тёмно-рыжеватые, а над левой бровью — небольшой шрам, которого раньше Гермиона почему-то не замечала. Фред был таким близким и родным, что желание протянуть руку и зарыться пальцами в рыжие вихры казалось самым правильным и естественным. Но вот молодой человек моргнул, и наваждение растаяло, как дым.
— Ты меня пугаешь, — покачал головой юноша. — Прости, я вовсе не хотел смутить тебя тем, что случилось. Скажу даже больше, для меня самого это сюрприз. Ну, то есть, я хотел сказать, что омела — вовсе не моих рук дело, я тут совершенно ни при чём. Это всё мои дурацкие шуточки, не воспринимай всерьёз. И, потом, — он протянул руку и небрежно убрал один из своенравных вьющихся локонов Гермионы, — я просто не смог удержаться. Признайся хоть, что хотела меня поцеловать, — торжествующе заявил Фред, не заметив даже, что собеседница почти не дышала, жадно следя за всеми его движениями.
— Я… что? — переспросила Гермиона, заворожённая. До неё не сразу дошёл смысл слов, а едва она поняла всё, так тут же негодующе воскликнула: — Нет! Вовсе нет, Фред! Как ты мог такое подумать?
— Да ладно, не отпирайся, — самодовольно ответил Фред. — Половина старшекурсниц мечтает меня поцеловать.
— Страшно представить, чего хочет вторая, — фыркнула Гермиона, пытаясь прийти в себя после нахального вопроса.
— Надо же, что за намёки я слышу от пай-девочки! — неподдельно изумился Фред. — Грейнджер, а ты та ещё шалунья!
— Перестань, — покраснела девушка. — И вообще, мне кажется, мы ушли от изначальной темы разговора.
— О, если желаешь, давай к ней вернёмся. Кажется, мы говорили о том, что ты хотела меня поцеловать.
— Да говорю же, я вовсе не хотела этого! С чего это мне бы хотелось поцеловать тебя?
— Ну, может, потому что я очаровательный, неотразимый, бесшабашный, весёлый… — Фред подсчитывал, загибая пальцы.
—
— А я слышал, что хороших девочек всегда тянет на плохих мальчиков. — Фред многозначительно повёл бровью, и Гермиона расхохоталась. — Похоже, я угадал хотя бы с последним пунктом.
— Ты бы слышал нас со стороны! — Неловкость куда-то испарилась, и Гермиона напрочь позабыла о смущении, пытаясь членораздельно высказаться сквозь приступы смеха. — Обсуждаем… кто… кого… хотел… поцеловать… — Не выдержав, она снова засмеялась, и Фред присоединился к её смеху, разглядывая девушку.
— Рад видеть, что теперь ты не дрожишь, как осиновый лист, — удовлетворённо заметил он. — Да уж, забавный разговор. Ну, признайся, Грейнджер, неужели ни чуточку не хотела поцеловать меня?
— А что это ты ко мне привязался? — удивилась Гермиона. — Лучше задай этот вопрос той половине, которая этого действительно хочет… ну, или второй половине.
— Тут ответ ясен, — самоуверенно ответил Фред. — Признайся, и, обещаю, это останется между нами.
— Тогда с тебя ответное признание.
Выпалив это, Гермиона едва сдержала желание хлопнуть себя по лбу или по губам. Ну кто, кто тянул её за язык? Фред никогда не признается, потому что ему не хотелось целовать ходячую библиотеку. Да кто этого захочет?
Внутренний голос нашёптывал имя болгарского ловца, но Гермиона старательно его игнорировала.
— Идёт, — кивнул Фред. — Ну же, я жду.
Смеяться разом расхотелось, к горлу подступил горький комок.
«Что, ну вот что ему сказать? Правду? О, представляю, как жалко это будет выглядеть: «Да, Фред, я хотела тебя поцеловать, потому что ты мне уже давно нравишься…» Тьфу! Он же на смех меня поднимет! Солгать?…
Или сказать часть правды?»
Размышляя, Гермиона будто невзначай бросила взгляд на часы и воскликнула:
— Ой, уже так поздно! Фред, мне пора возвращаться в спальню.
Она было поднялась с кресла, но Фред самым нахальным образом вернул её на место.
— Не паникуй, — он щёлкнул девушку по носу, при всём при этом умудряясь удерживать равновесие на подлокотнике кресла. — И не увиливай от ответа. Мы же договорились.
Взгляд голубых глаз не был насмешливым, даже наоборот, казался серьёзным. Фред не станет поднимать её на смех, Гермиона знала это, чувствовала, и именно это сыграло решающую роль. Вздохнув, она решилась.
— Да, я хотела тебя поцеловать. Но это было вызвано исключительно необходимостью. Я про омелу.
«Я это сказала! Мерлин всемогущий!»
— Да, конечно, омела, — кивнул Фред без тени насмешки. — Думаю, она всему виной. Не придавай произошедшему особой важности, это было не всерьёз.
— Я знаю. — Гермиона даже смогла улыбнуться, хотя внутри всё снова задрожало, и мысли путались, скатываясь в подобие клубка ниток. — Забавно вышло.
— Пожалуй.
Фред соскочил с подлокотника, взлохматил волосы пуще прежнего.