А небо по-прежнему голубое
Шрифт:
26 октября 1992 года — 25 декабря 1992 года.
— Хэллоуин в этом году будет довольно неплох, — заметила Чарити. — Погововаривают, директор пригласил на выступление труппу танцующих скелетов…
Она и Гермиона патрулировали этажи школы, так как до банкета в Большом зале оставались считанные часы. Именно в эти часы и происходили все шуточки, последствия которых ликвидировались в Больничном крыле. Допустить подобного было невозможно, особенно если вспомнить о тролле, омрачившем Хэллоуин в прошлом году. Именно поэтому половина преподавательского состава Хогвартса
Похоже, после внезапной вспышки Чарити отошла и снова стала собою прежней: так же широко улыбалась, так же непринужденно шутила и лучилась дружелюбием. Сегодня она облачилась в костюм пастушки, к вящему неудовольствию профессора Макгонагалл и тайной радости учеников: не каждый же день увидишь преподавателя в праздничном наряде.
— А мне нравится магловская манера отмечать Хэллоуин и одеваться во всякие костюмы, — бесхитростно пояснила Чарити, встретив ошарашенный взгляд Гермионы, когда девочка зашла в ее кабинет. — И плевать, что там ворчит эта женщина-сноб.
Такая характеристика профессора Макгонагалл Гермионе не пришлась по душе, но она промолчала, боясь спугнуть веселое настроение приятельницы.
— Прошлый тоже вышел бы неплохим, если бы не тролль, — снова заговорила Чарити, когда их странная парочка миновала коридор восьмого этажа. — Ну, тебе-то об этом лучше моего известно, да, детка? — Она лукаво подмигнула. — В этот раз тебе точно ничто не помешает насладиться атмосферой праздника.
— А я не иду на Хэллоуин, — с некоторой гордостью объявила Гермиона. — Меня, Гарри и Рона пригласили на юбилей смерти.
— Да ты шутишь! — воскликнула Чарити так громко, что стайка третьекурсников с испугом на нее обернулась.
— Что в этом такого? — удивилась Гермиона.
— Умрешь со скуки, — безапелляционно заявила Чарити. — От этих призраков только тоской и веет. Не думаю, что это — подходящее зрелище для детей. Впрочем, ради получения бесценного жизненного опыта можешь заглянуть на огонек к… Кто там тебя пригласил?
— Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон! — гордо отрапортовала Гермиона.
— Надо же, выучила, — хихикнула Чарити. — Я тебе поражаюсь, честно: хранить столько бесполезной информации в своей голове… Это надо уметь.
— Ты так говоришь, будто это плохо, — возмутилась Гермиона.
— Конечно, это вовсе не плохо, — успокоила девочку Чарити. — Просто…
Она замолчала, удивленно уставившись на сидевшую в углу девчонку. Впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что девочка в панике забилась в этот угол, дрожа всем телом и прижимая к груди книгу. Чарити и Гермиона тут же поспешили к ней.
— Это еще что за цыпленок? — пробормотала Чарити, отметив рыжий цвет волос девочки. — Ты чего тут сидишь?
Ребенок поднял заплаканное лицо, и Гермиона узнала Джинни.
— Это Джинни Уизли, — прошептала Гермиона Чарити, и та помрачнела.
— Уизли? — с каким-то недовольством переспросила дама и тут же, словно переборов себя, коснулась
Джинни отрицательно покачала головой и встала, вытирая слезы рукавом мантии.
— Все в порядке, — глухим после рыданий голосом объявила она, и в этот же момент в коридоре послышалось туманно-удивленное:
— Джинни? Вот ты где!
Что-то пробормотав, Джинни унеслась следом за позвавшей ее Полумной Лавгуд. Гермиона и Чарити с недоумением уставились им вслед.
— Странно, — в один голос заявили они и рассмеялись этому.
— Нужно обязательно поговорить с Джинни, — вслух пробормотала Гермиона, следуя за Чарити.
— Да, наверное. — Чарити, похоже, думала вовсе не об этом происшествии. Её лицо прорезали прежде незамеченные Гермионой складки морщин, губы сжались в узкую полоску. Чарити всерьез над чем-то размышляла, и Гермионе до чертиков хотелось узнать, над чем же именно.
Но тут волшебница остановилась у лестничного пролета и словно очнулась.
— Мерлин всемогущий, неужели так поздно? Нужно отправляться в Большой зал. Или на юбилей к Нику, — хмыкнула она, похлопав Гермиону по плечу. — Желаю отлично повеселиться.
Время было и в самом деле позднее, и, распрощавшись, обе волшебницы унеслись в разных направлениях: Чарити — в Большой зал, Гермиона — к башне Гриффиндора, где ее должны были ждать Гарри и Рон, чтобы вместе отправиться на юбилей к Почти Безголовому Нику. Странное происшествие с Джинни вылетело у Гермионы из головы.
Прием у сэра Николаса оказался далек от идеала, как и предупреждала Чарити. Полностью разочарованные в сборище призраков, голодные и окоченевшие Гарри, Рон и Гермиона поспешили сбежать из подвала в надежде, что им еще удастся успеть на праздничный банкет в Большой зал. Они уже миновали ступеньки подземелья, когда Гарри резко остановился, вскрикнув:
— Голос! Снова этот голос!
— Гарри… — начал было Рон, положив ладонь на плечо друга, но тот сердито прошептал:
— Тише!
Гермиона недоуменно озиралась по сторонам в надежде найти источник странного и, похоже, слышимого только Гарри звука. Она вспомнила о том, что Гарри уже жаловался на голоса после отработки у профессора Локонса. Насколько Гермиона знала, слышать голоса — это плохо. Родители как-то обсуждали соседку миссис Бэрри, которая разговаривала сама с собой и утверждала, что слышит голоса. Не так давно ее дети увезли ее в психиатрический стационар с ватными стенами. От одного воспоминания Гермиона поежилась.
— Он уходит! Он хочет кого-то убить! — торопливо бормотал Гарри. — Нам нужно идти за ним!
— Гарри, подожди!
Но приятель уже припустил вверх по ступенькам, и Рону с Гермионой не оставалось ничего иного, кроме как следовать за ним. Они выскочили на площадку первого этажа, наполненную доносившимися из Большого зала веселыми голосами и ароматами еды — в особенности запеченной тыквы. Оглядевшись по сторонам, Гарри ринулся вперед, на второй этаж.
— Да что с ним такое? — бормотал Рон, таща Гермиону за собой, схватив за запястье.